В театре Лондона снова убьют Литвиненко
В скором времени в лондонском театре Old Vic поставят пьесу об убийстве бывшего офицера ФСБ Александра Литвиненко. Драматург Люси Преббл (Lucy Prebble) взяла за основу книгу журналиста Люка Хардинга «Очень дорогой яд» (так, возможно, будет называться и сам спектакль). Люси желает на примере этой истории показать новые феномены в жизни современного человека, которые непросто осмыслить и осознать. Мы же с крайне востребованным режиссером Филиппом Григорьяном рассуждаем о дефиците новой драматургии в российских театрах…
Александр Литвиненко. Фото: Jennifer Morgan.
— Филипп, так вы ощущаете дефицит новой драмы?
— Сложно сказать. Во-первых, у нас есть Театр.док, который как раз этим и занимается: они-то и вывели такое понятие как «документальный театр». Театр, который делается на основе документов, реальных фактов; хотя, понятно, что это всё гораздо шире — там уделяется куда большее внимание современной жизни. Но это один лишь Театр.док. Безусловно, отсутствие политического театра и театра актуального очень сказывается на общей картине, ведь «большие площадки» не решаются на такой театр, да что говорить — с большим трудом ставятся пьесы просто современных драматургов…
— Но документальный театр вам лично не близок?
— Это чисто вкусовой момент. Сам я вряд ли буду ставить спектакль на «производственную тематику» — про наркоманов, про убийство Литвиненко, про войну в Донбассе. Хотя… хотя я этого не исключаю, если честно. Если в этом будет не только яркий инфоповод, но и глубина. Тут надо помнить, что очень сильно отличаются театральные традиции — английские от русских. Эта традиция документального театра как исследования нашей жизни, — она пришла из Лондона. Пришла из англо-саксонской культуры. Кстати, во многом благодаря Британскому Совету. И это обогатило нашу театральную «поляну».
Да, пока я не собираюсь прибегать к таким пьесам, но всё может измениться. В любой момент. Мне может стать интересно поставить пьесу про убийство Литвиненко. Если сойдутся так звезды, если я увижу себя в этом проекте.
— Ну, конечно, ведь тут важно — чем лично ты занимаешься…
— Вот именно, какой твой персональный дискурс. Это всегда очень личностно. Есть режиссеры, которые именно так мыслят — в жанре документального театра…
— Но если не брать нишу фактологического театра, а брать пошире — в нашей жизни на планете Земля появилось очень много новых явлений, причем, в чем угодно. В любви, в психологии, в отношениях между людьми… А где драматургия, которая эти веяния подхватывает, рефлексирует?
— Как сказать… вот открываешь хроники Шекспира — и там у тебя и убийство Литвиненко, и любовь, и яд, и что угодно. И это образец абсолютной завершенной гениальности. И тут подумаешь — ставить тебе Шекспира, который глобально сформировал театральную культуру, либо брать пьесу современного автора. Посредством шекспировского материала я могу высказаться о чем угодно. Да, испытывается недостаток столь же гениальных современных авторов. Но это не вопрос к кому-то, кто должен срочно это наверстать. Это вопрос к Богу — сколько Он присылает таких Шекспиров на Землю.
Но, безусловно, фактологического театра хотелось бы больше…
— К вопросу о современных авторах. Счастливы были те, кто ходил в МХТ до 1904 года, до смерти Чехова. Для них Чехов был современником, его пьесы — о, боже, какая крамола — могли активно не нравиться. Это позже понеслось — классик, классик… Счастье жить и видеть живых творцов.
— Да, так и есть. Но надо помнить, что с живыми авторами плохо обращаются. Вы правильно сказали насчет МХТ. Да, там был живой автор. Чехов. Но был и Станиславский. И Немирович. Там очень много звезд сошлось в одном месте. Что было бы с Антоном Павловичем, как бы он прожил эту жизнь, и когда бы умер, если б не было Московского Художественного театра? Где все эти пьесы были бы поставлены?..
— «Три сестры», «Вишневый сад» писались, по сути, по заказу МХТ.
— Да. Это важно. Не будь МХТ, он навсегда мог бы остаться в нашей памяти автором очень качественных и смешных фельетонов… Но где его фельетоны и где пьесы — пьесы просто запредельные, космические! Такова жизнь. Уходит Михаил Юрьевич Угаров, а Театр.док параллельно выселяют из помещения. Вот в такой реальности мы находимся. Так всегда было. Живых людей никто не ценит.