«Золотая маска»: Наяда на рыбаке, а Снежная королева на мамонте

Выдвинутые масочными экспертами балеты «Наяда и рыбак» и «Снежная королева», показанные на Новой сцене Большого театра Екатеринбургским театром оперы и балета, представляли как классику века XIX, так и современную хореографию. За классику отвечал балет «Наяда и рыбак» поставленный в 1843 году знаменитым хореографом Жюлем Перро. За современность — «Снежная королева», балет неоднократного лауреата «Золотой маски», худрука балета Екатеринбургского театра Вячеслава Самодурова.

Балет «Наяда и рыбак». Фото: «Золотая маска».

«Наяда и рыбак» — первая большая совместная работа Жюля Перро с композитором Цезарем Пуни, в сотрудничестве с которым впоследствии прославленный хореограф создал более 30 балетов (самый известный «Эсмеральда»). На премьере в Лондоне с Фанни Черрито в главной партии балет, правда, имел несколько другое название — «Ундина, или Наяда», и отсылал к сказке Фридриха де ла Мотт Фуке «Ундина». Двойное название объясняется просто: Наяды — в греческой мифологии нимфы рек и ручьев, нередко в XIX веке путались с выдуманными, судя по всему средневековым алхимиком Парацельсом, Ундинами — фантастическими существами, напоминающими прекрасных девушек с рыбьими хвостами, что-то аналогичное славянским русалкам.

В Россию свой балет Перро перенес 8 лет спустя, в бытность балетмейстером петербургского Большого театра. Новый вариант был поставлен на Карлотту Гризи, знаменитую музу балетмейстера, первую исполнительницу партии Жизели, которая гастролировала в то время в России. Тогда-то балет на модную в эпоху романтизма тему о соперничестве волшебной (Наяда) и земной (Джианниана, невеста рыбака Маттео) героинь и получил привычное нам сейчас название, правда, несколько трансформировался (из шестикартинного он стал трехактным), приобрел новые мизансцены, танцы и изменил окончание: не в силах противостоять любви прекрасной наяды рыбак бросался за ней в воду, а не женился на земной красавице, как это было в лондонской версии.

Впоследствии балет также неоднократно редактировался, а в 1892 году, по программе Перро был возобновлен Мариусом Петипа. В 1903 году балет (с Анной Павловой в роли Наяды) вновь появляется на сцене: но вместо Мариуса Петипа, занятого постановкой своего последнего (так и неосуществленного) балета «Роман бутона розы», «Наяду» ставит его помощник Александр Ширяев. Ставит под присмотром Петипа, восстанавливая мизансцены и пантомиму маэстро, но, по его собственным словам, практически заново, правда, основываясь на старой хореографии, сочиняет в ней танцы.

Эту-то старинную редакцию, а точнее сюиту из нее, и восстановил на сцене екатеринбургского театра один из лучших и педантичных современных реставраторов старинной хореографии Юрий Бурлака (номинирован за лучшую работу балетмейстера-хореографа). Получилась прелестная вещица, передающая наивное обаяние архаики и дух старины (исключение составляли мужских вариаций явно оснащенные, чтоб взбодрить зрителя современной техникой).

Балет «Наяда и рыбак». Фото: «Золотая маска».

Выдвинутые на номинации танцовщики (за лучшую женскую роль (Джианинна) — Екатерина Сапогова, за мужскую (Маттео) — Александр Меркушев) прекрасно справились со своими партиями, наилучшим образом передавая стиль старинного балета, и все бы сложилось как нельзя лучше для екатеринбургского театра, если бы не невиданное число падений во время спектакля: сперва исполняя свою вариацию, запутавшись в пачке, упала номинантка Екатерина Сапогова, потом четырежды коснулся руками сцены другой танцовщик — Игорь Булыцын (Антонио). Видимо, сказалось волнение и непривычный для екатеринбургских танцовщиков наклон сцены Большого театра.

Причем после падения балерины худрук Вячеслав Самодуров принял если не беспрецедентное, то во всяком случае (так, например, делал Рудольф Нуреев) редкое решение — остановил во время действия дирижера (номинанта маски Алексея Богорада) и попросил сбившуюся балерину исполнить свою вариацию заново.

В «Снежной королеве», втором балете екатеринбургского театра, таких ляпов не было, и он оказался исключительно удачным. Балет претендует на шесть номинаций. Помимо основной (как лучший спектакль) и четырех частных (лучшие работы хореографа, дирижера-постановщика (Павел Клиничев), балерины (Мики Нисигути), танцовщика (Андрей Вешкурцев) спектакль выдвинут еще и по номинации «композитор». Артем Васильев по заказу театра специально для этого балета написал музыку, а это делается крайне редко.

Не номинированными остались лишь художник-постановщик Эрик Белоусов и художник по костюмам Ирэна Белоусова. И это очень жаль, потому что именно костюмы — одна из самых важных, оригинальных и красочных частей постановки. С Самодуровым модный московский дизайнер сотрудничает не впервые. Именно ею были придуманы ультрамодные пачки для его «Цветоделики», платья с принтами с картин художников эпохи Возрождения в «Ромео и Джульетте». И в «Снежной королеве» от белоусовских цветов и птичек, словно сошедших со сцены Мулен Ружа, от горожан в кукольных париках и в вязаных свитерах с северными оленями, от закованных в гипс (у кого рука, у кого нога) разбойников с их стильной атаманшей, от снежинок с прозрачными белыми вуалями, завязанными причудливым узлом на голове и в нарочито несимметричных пачках, от Снежной королевы в длиннющей свадебной фате, от плюшевых троллей с хоботами, словно у слонов, и особенно от симпатичного Маленького тролля, весьма напоминающего Голлума из «Властелина колец» в восторге заходились не только дети, но и взрослые.

Балет «Снежная королева». Фото: «Золотая маска».

А оформление Эрика Белоусова с его «скандинавским минимализмом», деревьями, словно сконструированными из досок или такого же сконструированного мамонта, на котором на сцену выезжает Снежная королева, с его домиком Кая и Герды, столом и стульями, словно купленными в «ИКЕА», стало важной концепцией спектакля: ведь царство Снежной королевы оказывается путешествием в глубины собственного мира, то есть тем же домиком Кая и Герды, только завешенным белыми чехлами и покрывалами, как будто хозяева надолго покинули его.

Сам Самодуров позиционирует «Снежную королеву» как спектакль для детей, но балет будет активно востребован и взрослой аудиторией, потому как хореограф своевременно позаботился о нескольких уровнях восприятия своей сказки: красочный, словно кукольный мир — для детей, значимые философские концепции — для взрослых.

И что особенно важно для хореографа, сделавшего себе имя на сочинении бессюжетных одноактовок, и, наоборот, часто упрекаемого в отсутствии сильной режиссерской составляющей в его балетах, драматургическая разработка спектакля на этот раз была внятна, что собственно совсем не странно, поскольку речь идет о детском балете.

Наоборот, балетмейстер довольно изощренно разрабатывающий хореографию для своих балетов, в «Снежной королеве такого качества не продемонстрировал. Большая часть первого действия хореографией вообще не баловала, и только завершающее это отделение красочное Гран па, созданное по всем канонам классического танца (с антре, адажио, вариациями и кодой), а также заключительный для «Снежной королевы» дивертисмент главных героев (Кая, Герды, Ворона, Птички, Скворца и даже Бабушки) здесь радовали глаз.