Марат Гельман предложил Банку Франции заплатить Павленскому за поджог

Весьма символично, что юбилей революции ярче и громче всего прогремел в Париже. Двери Банка Франции поджег Петр Павленский, которого из-за эмиграции многие преждевременно списали со счетов. Очень похоже, что акционист, который за свою карьеру не допустил ни случайного жеста, ни лишнего слова, и на этот раз выйдет сухим из воды.

фото: AP

История вопроса. В мае этого года Петр Павленский получил политическое убежище во Франции. Но бунтарем от этого быть не перестал. 16 октября он поджег двери здания Банка Франции на площади Бастилии. Место, по словам Павленского, не случайное: «Восставший народ разрушил Бастилию как символ власти и деспотизма. Но на этом месте построили новый источник порабощения, который предал революционеров и спонсировал преступный Версаль. Банк Франции занял место Бастилии, банкиры встали на место монархов».

Тонкую метафору «что в России — ФСБ, то на Западе — ЦБ» французские полицейские не оценили и благополучно скрутили абсолютно не сопротивлявшегося акциониста. 18 октября арест с художника сняли и направили его в психиатрический стационар. Под арестом осталась жена художника (или, как она сама себя называет, «соратница») Оксана Шалыгина, которая до этого оставалась в тени акций, видимо, по причине того, что не на кого было оставить двух дочерей — 2008 и 2010 годов рождения. Впрочем, к вечеру, как сообщает Франс Пресс, Павленского вернули под обычный арест.

— Думаю, с девочками сейчас все в порядке, и они у французских друзей, — комментирует галерист Марат Гельман. — Я с большим скепсисом относился к их самообразованию до того момента, как ближе с ними не пообщался. Старшая дочь читает по две книги в день и очень развита интеллектуально.

— Как она относится к поступкам родителей?

— Хорошо. Девочки очень любят родителей, они для них главные люди. В прошлый раз знали, что Петя в тюрьме. Они тоже его так называют, не папой.

— Когда вы последний раз с ним общались?

— После рождения моей Маруси, то есть 2 или 3 октября. Про акцию и намека не было. Обсуждали фильм, который снимается по его сценарию и мной продюсируется. Говорили о групповой выставке в Лондоне, где у Петра будет свой зал. На ее открытии мы и увидимся. Уверен, что он выйдет.

— А штраф в 150 тысяч евро согласно французскому законодательству?

— Вот пусть Банк Франции в качестве поддержки современного художника его и оплатит. После поджога двери ФСБ Петру предлагали оплатить штраф. Он принципиально отказался. Мы не знаем, какую позицию он займет завтра, тем более что эта акция против банкиров и власти денег. Но богатейшему Банку Франции парадоксально требовать деньги от художника, у которого их нет. Петя отказался там даже от социального обеспечения. У него с деньгами особенные отношения.

— Живет во Франции как нищий?

— Он и в Москве так жил. Насколько я понимаю, деньги у него могут быть только от людей, которые считают его деятельность важной. Возможно, он получает гонорары как редактор журнала «Политическая пропаганда». Но искусство с деньгами он никогда не мешает.

— Тем не менее акция посвящена отчасти и им.

— Он призвал свергнуть власть денег. Акция могла попасть в другой контекст, который был не считан Петром, так как он в стране не так давно… В Париже много деклассированной молодежи с окраин, которая каждый год поджигает банковские автоматы. Эти поступки проходят там по линии молодежного протеста.

Окончательную ясность в материальное положение Павленского вносит издатель его книги: «Когда Петя приехал в Париж и получил первые бумаги на право легального проживания, он должен был, по логике, просить жилье и имел право на материальное пособие. От пособия он отказался. Будучи его издателем и имея в виду, что ему придется, к примеру, давать конференции, получать гонорары и т.д., я ему пыталась объяснить, что во французской системе он не может не иметь счета (потому что без счета он тут вроде и не человек), и потому он должен это пособие взять и стать нормальным французским жителем.

Но он как раз и не хотел быть зависимым от этой системы и подконтрольным ей. Отказаться от положенного пособия — это был поступок. И акция — продолжение этого поступка».

— Эпатажные акции Павленского вызывают сомнения в его адекватности, — объясняет психиатр Александр Теслер. — Но судя по тому, что акции проходят в Париже, а не в Йошкар-Оле, он не такой больной, каким хочет казаться. Если бы он делал это в нашей провинции, то все бы заканчивалось в районной психиатрической больнице. Он вызывает тот самый эффект, который хочет получить, а зачастую еще и больший.

— Какой диагноз ему могут поставить?

— Какое-нибудь шизотипическое расстройство. Ну и что? От этого он не перестанет проводить акции. Он, как и Жириновский, хорошо знает, до какого предела можно доходить. Почти на грани, но на грани с криминалом, за который привлечь не могут. Иначе бы давно уже привлекли. Ведь буржуазным обывателям он слегка поднадоел. Им хочется, чтобы все было причесано, пострижено и гладко. Так что он вполне обдуманно это делает, и его неуемные фантазии позволяют привлечь к себе внимание.

— Что вы можете о нем сказать?

— Интересный, талантливый. Проявляет свой талант, где ему интересно, а не там, где другим хотелось бы, чтобы он его проявлял. В чертах его характера есть асоциальность, но это скорее в рамках строения его личности. Даже если он немного полежит, полечится, то выйдет бодреньким, розовеньким, здоровым. После психиатрической клиники выходят люди поправившись, как после пионерского лагеря. Его подлечат и выставят очень аккуратный диагноз. Иначе он будет обжаловать это через суды и замотает всех. А так он останется доволен выставленным диагнозом.

ЧТО ГОВОРЯТ О ТВОРЧЕСТВЕ ПАВЛЕНСКОГО

Олег Кулик: «Акция повторяет московскую и показывает близость институций — ФСБ и ЦБ. Люди, которые говорят, что напасть на банк то же самое, что и на спецслужбу, многого не понимают. По степени контроля, влияния и способности доставить неприятности человеку банки опережают спецслужбы. Эта акция — мудрый, сильный и точный ход. Победа уже за ним, так как суды отказались рассматривать дело. С психиатрами тоже проблем не будет. У человека четкий, ясный ум, не бегающий взгляд, последовательность в изложении своей позиции и главное — хорошие отношения с детьми. Петины дети сейчас под надзором государства и друзей. Ходят в школу и ждут любимых мамочку и папочку. Еще недавно они были на самообразовании, но сейчас пришла пора учить язык, репетиторов никто нанимать не собирается.

Дети Павленского на голову опережали сверстников по знаниям. Взахлеб читают книги. Старшенькая постоянно рассказывает истории. Однажды меня, как дедушку, оставили с ними у костра. Я задремал и сквозь сон услышал, как она рассказывает моей дочке сказку про маленького мальчика, который победил дракона. Тем, что поджег его замок. В то время Петя сидел за поджог двери ФСБ. «А что в том замке?» — спросила моя дочка. Петина ей ответила: «А ты не знаешь? Там же дети, которых украли у родителей. Дракон их ссорил. Теперь настали мир и любовь». Я понял, что это говорит юный Петя, только более нежный и с большими глазами».

Анатолий Осмоловский: «Все подобного типа акции — образ того, чем искусство хотело бы быть в современном обществе. Т.е. непосредственной угрозой. Почему искусство хочет быть угрозой? Потому что искусство выведено из общественной дискуссии. На Западе ему предоставляется место, в России — нет, но и там, и там его местоположение маргинально. Русский ответ — юродство. Давняя византийская традиция. Может быть, это модель искусства в ХХI веке? Если это так, то Павленский — гений… Все-таки не гений, а герой. Герои, впрочем, по преимуществу мерзавцы, как нас Жене учил».

Глеб Павловский: «Павленского теперь можно заказывать на новогодние корпоративы. С пожинспектором. Дорого».

Антон Красовский: «Акционист не может быть удобен — в первую очередь тем, кому он обязан. Его девиз написан еще 170 лет назад австрийским министром иностранных дел Феликсом Шварценбергом: «Мы поразим Европу своей неблагодарностью». Суть его творчества в том, чтобы ставить людей перед бесконечным выбором: подставлять ли другую щеку или выбить акционисту глаз. Он беспощаден к морали, к правилам, к красоте. Более того, красота — главный его враг. Ибо по законам красоты щеку подставить никак не возможно.

Акционист — как античный Тертуллиан: верит, ибо абсурдно. И заставляет ценой своей жизни доказывать веру других. Сегодня я понял, что Павленский — настоящий художник. Жечь что-то свое — это может быть поза. Но жечь тех, кто тебя приютил, — это уже провокация высшего уровня».

Виктор Пелевин — в последнем творении: «Русский художник интересен миру только… в плену у ФСБ. От него ждут титанического усилия по свержению режима, шума, вони, звона разбитой посуды, ареста с участием двадцати тяжеловооруженных мусоров и прочей фотогеничной фактуры — но, когда он действительно свободен, идти ему особо некуда».