Момент истины Михайловского театра: товарищ Андрей Караулов и верзила-трансвестит

Санкт-Петербургский Михайловский театр открыл новый сезон, в очередной раз удивив публику: новые кресла в измененной расстановке сделали зал еще более роскошным. Ну а премьера оперы «Севильский цирюльник», с которой начался 185-й сезон прославленного театра, демонстрировала один сюрприз за другим. Вот уж поистине неисчерпаемы возможности жанра комической оперы: никогда не знаешь, над чем тебя заставят хохотать, а над чем и призадуматься.

Беглый взгляд на афишу «Севильского цирюльника» в постановке режиссера Эрика Вижье и дирижера Михаила Татарникова сразу возбудил любопытство. Прежде всего, именем Пааты Бурчуладзе в роли Дона Базилио. Известнейший бас в одной из самых ярких партий итальянской классической оперы – пропустить такое никак нельзя. На этом фоне имя некоего Андрея Караулова, ведущего некогда популярной разоблачительной телепрограммы «Момент истины», скромно обозначенного как «гость спектакля», не слишком волновало: ну не петь же он будет! Но, как оказалось, расслабляться было рано. Тем не менее — пойдем по порядку.

фото: Станислав Левшин

Увертюра. Непривычно медленный темп. Как следствие – изменившийся характер музыки, которому подчеркнуто ламентозные интонации придали черты неожиданной сентиментальности. И вот – первый сюрприз: за пультом не Михаил Татарников, а молодой дирижер Филипп Селиванов, студент выпускного курса консерватории. Вообще-то, профессия оперно-симфонического дирижера – штука возрастная, требующая огромного музыкантского опыта. Да и «Севильский цирюльник» не принадлежит к числу «простых партитур». Забегая вперед, отмечу, что Селиванов в целом справился с сложнейшей задачей, в чем, конечно, ему очень помогали оркестранты. У молодого дирижера, безусловно, прекрасный потенциал. Ну а сюрпризы только начинались.

фото: Станислав Левшин

Открылся занавес — мы увидели забавную игрушечную Севилью: фасады домов, светящиеся окошки, возвышающийся кафедральный собор Мария-де-ла-Седе (сценограф Эмманюэль Фавр). Затем — маленькая танцовщица, исхитряющаяся под музыку Россини выполнять движения в стиле фламенко, граф Альмавива в белоснежном костюме тореро… Стало ясно: Эрик Вижье, режиссер и художник по костюмам в одном лице, покажет нам настоящую севильскую феерию. И действительно: сцену заполнила карнавально-буффонная массовка: футболист и католический священник, танцовщик румбы и матадор, лохматый гитарист ну и, конечно, верзила-трансвестит с огромным бюстом и бородой. Как же сегодня без трансвестита?

Молодые исполнители главных партий Борис Степанов (Альмавива) и Светлана Мончак (Розина) были очень красивы, энергичны и артистичны. Они существовали, скорее, в стихии сарсуэлы (испанской оперетты), нежели в жанре итальянской оперы, что иногда приводило их к не вполне ожидаемым вокальным результатам, но зато обеспечивало дух легкого фарса и чуть хулиганского балагана. Пожалуй, самым гармоничным персонажем в этом ошеломительном спектакле оказался Фигаро в исполнении замечательного Бориса Пинхасовича. В очередной раз вызывает восхищение его вкус, вокальное мастерство, артистизм и чувство меры. Карен Акопов в роли Дона Бартоло был столь же комичен, сколь музыкален, ну а Паата Бурчуладзе великолепно исполнил роль звезды, как и было задумано. Возможно, фантазия режиссера реализовалась не очень равномерно: где-то ощущался перегруз трюками и гэгами, а где-то напротив вдруг наступала статика и игровой вакуум. Но многие затеи были очень удачными: особенно Офицер (Сурен Максутов), представший в образе неряшливого и помятого инспектора Коломбо из известного телесериала.

фото: Станислав Левшин

И все-таки главный сюрприз ждал зрителей ближе к финалу, когда Дон Бартоло вдруг перешел на русский язык и громкогласно объявил: «Товарищ Андрей Караулов!»

«Товарищ» въехал на сцену на подиуме вместе с лохматым гитаристом и… запел романс Петра Булахова «Не пробуждай воспоминаний». Загадка появления на сцене «товарища Караулова», как говорят, объясняется пожеланием Пааты Бурчуладзе, связанным с журналистом неким «таинственным обязательством». В любом случае, печальный романс о былой любви, исполненный не по тем нотам, стал, если не моментом истины, то по крайней мере еще одним элементом музыкального фарса — в одном ряду с бородатым трансвеститом и инспектором Коломбо. «Товарищ» был транспортирован в кулису, а комическая опера Россини двинулась к радостному финалу. В котором нашлось место всем – даже танцовщикам фламенко, не то что поющим романсы журналистам.