На Роттердамском фестивале Анатолий Васильев сравнил себя и Серебренникова с ослами

На 47-м Роттердамском фестивале дебютного и авторского кино зрителей разместили в сонном отеле, предложили вздремнуть под звук кинокамеры, доказав тем самым, что нормальный человек — это осел. Такой, как Анатолий Васильев или Кирилл Серебренников. И ему суждено умереть.

Кадр из фильма «Восемь картин из жизни Насти Соколовой». Фото: kinopoisk.ru

Начинать свою жизнь на фестивале, чтобы войти в его русло и настроение, действительно лучше всего с отеля «Киносон». Это гигантская инсталляция, придуманная знаменитым тайским режиссером, обладателем «Золотой пальмовой ветви» Каннского кинофестиваля Апичатпонгом Вирасетакулом. Заходишь в помещение, напоминающее кинопавильон, занимаешь гостиничный номер без стен, открытый для всеобщего обозрения. Занимаешь односпальную или двуспальную кровать, включаешь ночник на тумбочке. Прочие постояльцы расположились на других уровнях.

Смотришь в круг экрана, как в иллюминатор, где идут кадры архивного кино и что-то недавнее — пейзажи, море, лодка, заболевший ребенок, к которому приходит доктор. Испытываешь нечто вроде странной сонной болезни, которой были охвачены герои фильма Вирасетакула «Кладбище блеска». Их, правда, перевели в госпиталь, а тут предоставили отель. Постояльцы могут жить в нем с 16 часов до 12 следующего дня. Завтрак включен. Многие фильмы фестиваля овеяны причудливыми фантазиями, так что сразу не поймешь, где явь, а где сон.

В короткометражном конкурсе участвовала российская картина «Восемь картин из жизни Насти Соколовой» Алины Котовой и Владлены Санду, героиня которого по окончании факультета журналистики пытается устроиться на работу. Владлена Санду в прошлом году уже участвовала в конкурсе короткого метра с автобиографическим фильмом «Святый боже», продюсировал которой ее вгиковский мастер Алексей Учитель. Теперь нам показали череду почти неподвижных картинок-открыток, сменяющих друг друга. На них — застывшие люди, но непременно что-то свидетельствует о жизни: журчит водопад, колышутся ветви деревьев. Это история о том, как порядка 4,7 миллиона молодых людей получают дипломы, а дальше перед ними открывается бездна пустоты. Настя Соколова — одна из них: «Мой выбор — торчать». Тусовки, чуваки, защита диплома, занятия любовью в комнате киномеханика. «Денег нет, но вы держитесь», — скажет премьер.

А дальше опять круговорот событий: звонок, собеседование, распечатанное у метро резюме. Скучаю. Бухаю. Бордель. А в борделе работа не пыльная — встречать гостей: получивших зарплату гастарбайтеров, похотливых пенсионеров, упоротых бандитов. Случается, что клиентов много, проститутка одна — увольнение, а вслед за ним очередная равнодушная работа — стажера на телевидении, где «пока не платят». В общем, никчемная жизнь никчемного поколения. Скажут: «Ерунда». Может быть, и так, но тогда вся жизнь ерунда, и ее проживают тысячи совсем молодых людей.

Алексей Федорченко, режиссер фильмов «Овсянки», «Небесные жены луговых мари», «Ангелы революции» (почти все они показывались в Роттердаме), представил новый игровой фильм «Война Анны», на окончание которого искал средства у своих потенциальных зрителей: государство денег не давало, да он и не просил. «Война Анны» рассказывает о шестилетней еврейской девочке, оставшейся после гибели матери в полном одиночестве. События происходят в 1941 году на оккупированной территории. Какой именно — не уточняется, но звучит украинская речь. Девочка прячется в школе, напоминающей краеведческий музей, с чучелом волка, заспиртованными организмами, затертыми учебниками. Теперь здесь располагается немецкая комендатура. Но все так условно, что не стоит выяснять детали.

Девочку забыли, и она выбирается из своего укрытия в основном по ночам. Голод заставляет работать голову. Девочка сумеет выживать, облизывая корешки книг, выпивая воду после акварельных красок, соорудит шубу из чучела волка. Все снято в тесном пространстве, точно в лифте или шкафу, но такая художественная задача и привлекала режиссера. Пожалуй, он слишком увлекся формальными поисками и загнал себя в клетку. Сценарий написан Федорченко совместно с Натальей Мещаниновой, которой присуща больше женская логика, пусть и совсем еще юного существа. Снимал картину великолепный оператор Алишер Хамидходжаев, намеренно или по стечению обстоятельств создавший на экране слишком условный, лишенный реальности мир. Но в этом и феномен Федорченко — создавать полусны.

Еще одна неожиданная премьера — документальный трехчасовой фильм «Осел» выдающегося театрального режиссера Анатолия Васильева. Это его вторая премьера в Роттердаме. 30 лет назад здесь впервые показали его знаменитый спектакль «Серсо», открывший ему дорогу в Европу. Как смотреть этот фильм, где на экране один осел сменяет другого, и все они смотрят на нас печальными глазами, пока люди бьются с их непобедимым упрямством? «Прежде всего ни о чем не надо думать, потому что перед вами история осла, — говорит Васильев. — Осел — животное, в котором есть и человек. Он просит вас быть внимательным к его судьбе».

Васильев долго ждал, пока не явился ему этот персонаж: десять лет прошло с начала съемок, а потом уже работали быстро — 30 осенних дней и две недели весны. Осел видел объектив и вступал в общение. Потребовалось время, чтобы оператор научился входить в жизнь осла. Особенно это удалось девочке исключительных способностей, которая нашла взаимность с животным. Троих своих операторов Васильев учил снимать не глазом, а телом, на основе китайской техники, которую изучил. Снимали на фотокамеру. Она подобна человеку-невидимке. «Это игра с конкретностью и условностью, метафизикой и реальностью», — говорит Васильев.

Камеру привязывали к ноге осла, но эти фрагменты войдут в другой фильм. История с ослом для Васильева не закончена. Будет еще роман в 12 новеллах. Пока мы увидели восемь. «Я снимал ослиные гонки и все вокруг них. Всякий новый день все больше и больше открывал секрет произведения, которое должен снять. Я шутил сам с собой, стеснялся этой шутки, того, что это автобиография. Литературная основа стала необходимостью. Я хотел, чтобы осел разговаривал. Но он может это делать, только став инструментом немого кино. И тогда я обратился к своему личному опыту, Тонино Гуэрре (в последние годы его жизни мы были дружны) и итальянскому автору Луиджи Пиранделло, которому посвятил большую часть своей жизни. И последний автор, которого я взял для сакральной метафизической вещи, — Хайнер Мюллер «Медея. Материал». Когда придумал, что должна быть речь осла в амфитеатре, — поставил Апулея. Все это было до событий с режиссером Серебренниковым. Когда начались события с Кириллом, я понял, что это самое точное. Для меня была важна контрпозиция: осел — человек. В этом мне помог Пиранделло. Также важна контрпозиция: Ад, Рай или Жизнь. Я выбираю в этом фильме жизнь».

Когда у Васильева спросили, приглашал ли он дрессировщиков, он эмоционально ответил: «О! Для осла это невозможно. Это животное не выдерживает никакой дрессуры. Можно идти только за ним. Но когда идешь за ним, он становится очень чувствительным. Удивительное животное». В фильме осла убивают, везут на бойню и расправляются. Васильев объясняет, что так идет процесс выбраковки, когда определенное количество ослов по лицензии убивают. Итальянцы едят ослиное мясо. Ну а человек… Ему «суждено быть убитым, если он человек».