Норвежский художник Эдвард Мунк вдохновил выдающегося балетмейстера

Балет «Забытая земля» живого классика хореографии Иржи Килиана пополнил не столь уж и богатую коллекцию балетных шедевров XX века, что накопил к этому времени в своем репертуаре главный театр страны. Таким образом, завершено формирование премьерной программы сезона прошедшего, в состав которой вошли балеты «Клетка» и Этюды».

Три грации: Ольга Смирнова, Екатерина Шипулина, Янина Париенко. Фото Дамира Юсупова/ Большой театр.

«Забытая земля», созданная хореографом для труппы Штутгартского балета в 1981 году (в Штутгарте Килиан когда-то и начинал свою карьеру артиста и балетмейстера), отличено вписалась в уже существующую программу одноактных балетов. Что касается балета Ратманского «Русские сезоны», идущего в Большом театре с 2008 года и стоявшего на премьере в прошлом сезоне, во втором отделении этого трехчастного вечера, то теперь его изъяли, собственно и заменив балетом Килиана. Вечер от такой замены нисколько не пострадал, поскольку балет Ратманского по сути попытка талантливого перепева именно этого произведения Килиана: в «Русских сезонах» на сцене присутствуют те же шесть пар танцовщиков, что и в «Забытой земле», в похожих костюмах различной цветовой гаммы, в которой определяющими являются опять таки те же белые и красные цвета. Нет у Ратманского лишь пары в черном, смыслообразующей для балета Килиана, поскольку написана «Забытая земля» на музыку «Симфонии-Реквиема» Бенджамена Бриттена, закончившего свое сочинения к тому времени когда в Европе полным ходом уже шла вторая мировая война.

Интересным (и видимо не случайным для этого балета, поскольку обратил на него внимание сам Килиан, в краткой анатации к своему произведению) фактом является то, что 26-летний британский композитор написал свой Реквием по заказу милитаристского правительства Японии к 2600-летию основания японского государства. Сочинение японцами было отвергнуто, поскольку заказчик нашел неприемлемым тот факт, что в основу произведения лег латинский текст католической литургии. Так что премьера «Симфонии-Реквиема» состоялась в Нью-Йорке лишь год спустя в 1941 году, и посвятил её Бриттен памяти своих родителей.

«Другим важнейшим источником вдохновения», как пишет сам Килиан, явилась для этого балета знаменитая картина норвежского художника-экспрессиониста Эдварда Мунка «Танец жизни», созданная им на самой заре XX века (1899,1901 г.г.), как воспоминание о своей первой любви. На картине изображён летний праздник: юноши и девушки танцуют парами на берегу моря в лунную ночь. Среди празднующих выделяются три женские фигуры в платьях символических цветов — белом, красном и чёрном. Девушка в белом стоит слева, поодаль от танцующих, рука её тянется к цветку на высоком стебле. Это молодая возлюбленная художника. Женщина в красном танцует с мужчиной, которому художник придал собственные черты: они изображены в самом центре картины. Наконец, женщина в чёрном стоит возле правого края картины, это та же возлюбленная но в более старшем возрасте (биографы художника находят в ней сходство с Туллой Ларсен): у неё, как и у девушки в белом, нет партнёра, и она ревниво смотрит на танцующих. Сюжетно такая композиция перекликается с другой картиной Мунка — «Три возраста женщины» (известной также как «Сфинкс»). Три периода жизни женщины выделяет в этом произведении Мунка и сам Килиан, делая символику Мунка явственной и в своем балете: он заканчивается танцем «трех граций» — черной, белой и красной, которые словно подстреленные чайки парят в своем танце над бушующем морем, изображенном на заднике сцены (сценография и костюмы Джона Макфарлейна).

Пара в белом: Ольга Смирнова, Семен Чудин. Фото Дамира Юсупова/ Большой театр.

Собственно, перенеся в хореографию, ту же композицию Мунка, хореограф вдохновляясь музыкой Бриттена, сделал в картине существенное изменение: спокойное море при луне с картины Мунка Килиан с Макфлейном сделали похожим на «девятый вал» — символ роковой опасности, наивысшего подъёма грозной, непреодолимой силы. «Я сделал тему вечного присутствия океана, как силы, отнимающей и дарующей жизнь, лейтмотивом своей хореографии» — пишет Килиан о своем балете.

Беззащитность человека перед разбушевавшейся стихией, которую пластически, будто накатывающие друг на друга волны, изображает в балете хореограф с помощью сменяющих друг друга шести пар, характер их танца, отличный друг от друга, словно различные состояния человека – делает этот балет Килиана тем, что хореограф определяет, как «исследование крайних точек наших душ». Ведь как и у Мунка одетые в разные цвета пары (кроме белого, черного, красного, это еще серый, розовый и бежевый цвета) олицетворяют в этом сочинении, как всегда у Килиана бессюжетном, но наполненным понятными и вполне считываемыми символами, разные состояния человеческой жизни: в пору полной надежд юности (белый), страстей и переживаний зрелости (красный), и трагического угасания старости (черный). А чувством объединяющем все эти состояния и периоды человеческой жизни, является Любовь, сила собственно и оправдывающая по мысли мастера наше существование.

Все эти метафоры чувственно и адекватно воплощают артисты Большого театра. Особенно хороши пары в белом (Ольга Смирнова и Семен Чудин) и в черном (Еактерина Шипулина и Владислав Лантратов) первого состава. Остальным танцовщикам не хватает свободы и органичности в танце, мешает излишняя «классичность» и зажатость: через чур выпрямленная в соответствии с классическими канонами спина, не достает в одних случаях модернистской изломанности, в других «округленности» поз и движений…

Во втором составе хороша та же Ольга Смирнова (танцовщица, вообще удивительно приспособленная как классике, так и к современной хореографии), и её партнер Якопо Тисси, который отличился также в другом балетном шедевре трехактного вечера – «Этюдах» Харольда Ландера. Поражаешься, какими темпами «растет» этот танцовщик: от ученического исполнения, которое мы видели в этом балете еще полгода назад на премьере, не осталось и следа. Уверенность и отточенность отличали танец Тисси в нынешних «Этюдах».

Порадовали и другие новички (Марко Чино и Егор Геращенко), которым доверил этот коварный и архи-сложный по исполнению балет руководитель балетной труппы Большого Махар Вазиев. 18-летний Чино выступавший в «Этюдах» в паре с таким признанным виртуозом как Вячеслав Лопатин, совсем не терялся на его фоне. Вчерашний выпускник, разумеется, уступая в технике, превосходил премьера Большого театра статью фигуры и красотой ног. «Этюды» вообще не терпят никакой расхлябанности и неточности, поэтому приятно отметить и прогресс в освоении сложнейшей хореографии у всей труппы. В прошлом сезоне после премьеры многие упрекали этот балет в «недорепетированности». Тогда все проблемные моменты то там, то тут частенько вылезали наружу: недостаточная быстрота ног, нечеткость стоп, проблемы с вращением… Вся эта небрежность сменилась теперь филигранностью проработки классических движений, академичностью и стройностью кордебалетных рядов, наконец проступила присущая этому шедевру XX века прозрачная ясность композиции.

Пара в черном: Екатерина Шипулина, Владислав Лантратов. Фото Дамира Юсупова/ Большой театр.

Удачнее нежели на премьере выглядит сейчас и «Клетка» Джерома Роббинса – еще одна «одноактовка» этой программы С великолепными актерскими работами можно поздравить Екатерину Крысанову, Анастасию Сташкевич, Александра Водопетова. У всех артистов занятых в балете появилась свобода и осмысленность исполнения, так что представляется вполне оправданным выбор экспертного совета «Золотой маски» на днях выдвинувшего этот нисколько не устаревший (дата его создания 1951 год) балет на соискание престижной театральной премии.