Смехов процитировал письма Высоцкого: «Есть у нас раскладушки, стол и бардак»
Сегодня о Владимире Высоцком вспоминает актер Вениамин Смехов, деливший с ним гримерку на Таганке в течение десяти лет.
Владимир Высоцкий и Вениамин Смехов в спектакле «Антимиры». 1967 год.
— В 1968 году Высоцкий и Золотухин проводили лето на съемках фильма «Хозяин тайги» — конечно, в тайге, под Красноярском. А я в это время, пережив вместе с ними серьезный «наезд» властей на Любимова и на театр, отдыхал на станции Отдых, ухаживал за новорожденной Аликой и за старшей Леной. И мы с Володей и Валерой обменивались письмами. В письме из тайги звучало эхо сильной встряски: за Таганку, за Прагу и за мир на земле. Ребята уже знали, что театр оставили в покое и не закроют, знали также, что призыв меня в армию, на работу в батальонном дворце культуры, тоже отменили по просьбе дирекции театра, и с удовольствием шутили в мой адрес.
Куда: Московская область, Казанская ж/д, ст. Отдых, ул. Менделеева, д. 23, Смехову В.Б.
Адрес отправителя: Красноярский край, Манский р-н, Выезжий Лог, киноэкспедиция, Золотухину–Высоцкому.
Высоцкий: «Здравствуй, однако! Венька! Мы тут думали, думали и решили: надо Веньке написать все, как есть без экивоков и *** [вранья]. Золотухин в данный момент возлежит на раскладушке, благодушный и похмельный. А я с завистью гляжу на него и думаю: «Эх! — думаю я, — нет среди нас Веньки и баб. А жаль!»
Я ведь, Венька, в Москве был. Красиво там, богато, многолюдно. Но где ни шастал я, а тебя не встретил. Был на сельхозвыставке и… всяко. Таперь снова тут. Живем мы в хате, построенной на месте сгоревшей тоже хаты. Есть у нас раскладушки, стол и бардак, устроенный Золотухиным; он живет себе и в ус не дует и поплевывает на грязь, неудобства, навоз и свинцовые мерзости деревенской жизни. А я умираю. Во дворе у нас живет свинья с выводком. Иногда она заходит к Золотухину на огонек и чувствует себя очень уютно. Сортир у нас порос картофелем, и мы туда не ходим.
Теперь о творческих планах. Думаем послать все к … матери и приехать на сбор труппы, как ни в чем не бывало! А ведь бывало, Венька, ох как бывало! Только теперь мы по-настоящему оценили твой с Любимовым литературный талант и Любимова с тобой режиссерские качества. Можаев перед вами нуль, Назаров перед вами г-но.
Кстати — как твои армейские успехи? Может, мы и пишем-то напрасно? А? Но… Валерка замахал головой и воскликнул: «Не может быть! Евреев в армию не берут, хотя после событий на Ближнем Востоке это пересматривается».
Я-то думаю, что армия без тебя обойдется, но ты, по-моему же, без армии зачахнешь.
У нас утонул один шофер деревенский и еще один утонул раньше того, который утонул сейчас.
Прости за информацию
Далее. Снимают медленно и неохотно. Золотухина несколько скорее, но все равно. Настроение у нас портится, и на душе скребут кошки во время каждой съемки. Я написал две хреновые песни, обе при помощи Золотухина. У него иногда бывают проблески здравого смысла, и я эти редкие моменты удачно использую. Эта наша поездка называется «Пропало лето». Еще пропал отдых, настроение и мечты. Хотел я что-нибудь скаламбурить, но юмора нет и неизвестно. Пообщаюсь с тобой, напитаюсь. Передаю стило Золотухину!»
Золотухин: «Здравствуй, дорогой друг семьи моей, Венька. Извини, что так долго не писал, абсолютно нету времени, даже относительного. Меня очень мучит половой вопрос, никакого самоудовлетворения. Свинья, про которую написал Высоцкий, отказала мне в дружбе, узнав меня ближе. Венька, я тебя прошу, напиши на нее злую эпиграмму и пришли нам телеграмму. Здесь очень красиво: пихта, сосна, лиственница, кедр, елки палки, береза, мать ее… Я хотел бы жить и умереть в Сибири, если б не было такой земли — Москва. К тому же помирать не собираемся, не повидав тебя еще разок. Как там в Чехословакии, что там Войнович, Высоцкий интересуется событиями во Франции и в Китае. Дорогой Венька, жить с этим людоедом Высоцким одно мучение: не дает пить, не дает спать — пишет все чего-то! ***, но почему не днем? — дай ответ — не дает ответа. Бабы все здесь, как одна — потомки декабристок, коня на скаку остановит, в горящую избу войдет, но нраву строгого и вольности не дозволяет. О время вольности святой. Венька, хочешь медвежатины, хочешь? То-то, сходи в магазин «Дары природы» и купи. Охота тут! Рыбалка тут! Туризм тут!!!… говорят.
Венька, роль у меня не складывается, ни один штамп не подходит, занимаю у Высоцкого сигареты.
У меня такое впечатление, что мы с другом влипли не в историю, а в современность. С ужасом жду встречи с Можаевым, будет кровь моя на его руках. Высоцкий рвет трубку».
Высоцкий: «Венечка! Бумаги больше нет, вся пошла в дело. Поэтому: мы тебя обнимаем, целуем, ждем ответа, как соловей лета. Как детки твои? Отпиши нам! А? Мы чахнем тут и сохнем тут без удобств и информации. Привет всей твоей семье от нас. Не забывай и другим не давай. Высоцкий, Золотухин».
Самый памятный день
— Утром мы репетируем «Послушайте!». Любимов репетирует с нами, с пятерыми Маяковскими. Днем мы отдыхаем у меня дома. Володя говорит: «Я буду спать ровно час». И ровно час он спит. Потом мы едем на концерт. Там он потрошит себя до конца, как всегда, как будто последний раз в жизни. Оттуда мы едем на спектакль «Галилей», где Володя играет главную роль, труднейшую роль в брехтовской драматургии. А после этого на ночь мы удаляемся к его друзьям: ему хотелось, чтобы я сопровождал его в этот день, в конце которого будет сочинена песня. Его одолевала в течение всего дня (а может, и предыдущего) идея песни, и он даже ее выписал. Я держал в руках эти стихи в квартире его друзей Евдокимовых на Комсомольском проспекте. Володя уходил в другую комнату, возвращался к нам с найденным мотивом, потом опять уходил, возвращался с другим мотивом. Ищет, ищет, утром находит. Вот так день закончился утром. Об этом дне я написал в журнале «Аврора» в №5 за 1980 год. С большими трудами, но публикация прошла, спасибо Федору Абрамову. Я дал прочитать Володе. «Приятно о себе читать не на латинском шрифте», — сказал он. Это было 24 июля 1980 года. За день до смерти…
Донесение на Владимира Высоцкого (из КГБ в ЦК КПСС):
«В популярности Высоцкого после его смерти отчетливо проявляется нездоровая сенсационность, усиленно подогреваемая враждебными кругами за рубежом. Поэтическое наследие Высоцкого весьма противоречиво, что было обусловлено его мировоззренческой ограниченностью. Кульминация негативного идейного мотива достигается в песне «Охота на волков», где метафорически изображается положение художника в советском обществе. Творчество Высоцкого противопоставляется искусству социалистического реализма». 1981 год. Запрещение спектакля «Владимир Высоцкий».
Лучшее в «МК» — в короткой вечерней рассылке: подпишитесь на наш канал в Telegram