Театр мюзикла Швыдкого запускает самый необычный спектакль десятилетия

Оно свершилось: спустя два месяца безумных репетиций-тренировок бомба готова разорваться — в воскресенье ночью в Театре мюзикла Михаила Швыдкого спектакль «Реверс» прогнали в последний раз в пустом зале без публики. Теперь — выход в свет! Сначала — для мам и пап, потом для прессы, потом — в репертуар, а затем, чем черт не шутит, на престижные международные фестивали. Режиссер Андрей Кольцов сорвал банк. Как всё это было в последнюю ночь перед стартом — в репортаже обозревателя «МК».

Фото: Московский театр мюзикла.

— Нет, ну они просто бойцы, — указывает Кольцов на 15 своих подопечных артистов (кстати, практически все — спортсмены, а не цирковые), — они все «зеленые береты», все готовы на подвиг, вы вообще понимаете, что здесь будет происходить?

Отмотаем чуток назад. Блистательный и остроумный канадский режиссер Себастьян Солдевилья, ставя в Театре мюзикла «Принцессу цирка», приглашает Андрея Кольцова в качестве ответственного за концепт цирковых трюков. Бэкграунд у Андрея на этот момент внушительный: бывший спортсмен, когда-то был вынужден прекратить карьеру по серьезным обстоятельствам, но не сломался — бросился в неизвестное: начал жизнь «с нуля», уехал в Канаду, став цирковым акробатом. Оттрубил там много лет, выступая в самых престижных залах по всему миру — от лондонского Альберт-холла до нью-йоркского «Мэдисон-сквер-гарден».

И вот на «Принцессе» он «перерождал» цирковых артистов в драматических, вдыхая в них эмоциональную основу, а драматических учил делать трюки… И вовсе не он должен был по ходу спектакля в качестве дублера Мистера Икс делать сложный эквилибр на стульях под самыми колосниками. Но… нужного человека просто не нашлось. И Андрей в своей черной маске так и «прижился» на сцене, заставляя каждый вечер замирать сердца. И тихонько себе мечтал — вот бы кто-то отважился поставить СОВСЕМ ИНОЙ спектакль, как бы отталкивающийся от цирковой эстетики, но выходящий на серьезный философский масштаб…

Мечта, как оказалось, тоже великая вещь.

— Знаешь, — говорит он мне, — мы оказались в правильном месте, в правильное время и… мы к этому оказались готовы! В итоге делаем то, что нам нравится.

Швыдкой ему поверил. Дал карт-бланш. Действуй! И это увесистый камень в огород всей нашей цирковой тусовке, потому что не в ней, — лишенной мобильности и потерявшей чувство времени, а в театре Швыдкого, — ставшего синонимом экспериментального театра в принципе, — рождаются вот такие сумасшедшие явления как нынешний «Реверс», идущий ровно 70 минут и запускающийся в очень необычное время — в качестве второго за вечер репертуарного спектакля в 23.00. Ночь, тайна, «Реверс».

— На метро народ успевать будет, и даже на одну пересадку, — улыбаются идеологи проекта.

А меж тем звучит команда — «Внимание, темнота!» (чтобы никто случайно не травмировался), прогон пошел!..

В основе — абсолютно оригинальный сценарий, когда все — и артисты, и зрители — вдруг помещаются в замкнутое пространство, из декораций только — черный пол-мат, железные лестницы, железные двери на разной высоте, огромный батут, перши (акробатические мачты)… И только движение, слов — ноль.

— Минимализм на сцене обязателен, — комментирует Андрей, — ничто не должно отвлекать зрителя от того, что мы отражаем… правду. Мы не играем спектакль, мы его проживаем, актеры в первой же сцене входят в двери, а далее эти двери оказываются запертыми. Всё! И ничего здесь более не надо — ни техники, ни электроники, ни пышных декораций, ни оркестра, ни тромбонов, — это всё будет ложью. Никакой ерунды. Только человек и его подлинные чувства.

Но, поскольку, сейчас «Реверс» пойдет ночным после «Золушки», портал сцены богато украшен гроздьями винограда и виноградной же лозой… Всё это придется, видимо, в последний момент драпировать черным. Хотя особо и не отвлекает — сильный по энергетике и своей трюковой природе «Реверс» мгновенно втягивает зрителя в себя.

фото: Ян Смирницкий

Сорежиссер Ирина Дрожжина уточняет, что «наш спектакль — это не цирковые номера, но средство выражения мысли», более того, и она, и Кольцов, и прославленная канадская хореограф-постановщик Дебра Браун не склонны втискивать «Реверс» в какой-то определенный жанр. У нас в стране ничего подобного точно нет. Как осторожно заметила Дебра — «в широком смысле это можно причислить к цирку-нуво, но для России это, в любом случае, абсолютно новое явление». И даже во в чем-то сходной канадской эстетике (когда языком движения циркового артиста рассказывается глубокая история) все равно и близко нет такой острой и такой опасной игры тела на пределе возможностей.

— Так, послушайте меня! — После первой же сцены говорит Кольцов артистам. — Мы все с вами должны быть на одной волне во избежание непонимания, а непонимание приводит к травме! Бейте в двери сильнее! Сильнее! Но… не разрушьте декорацию!

И тут — началось. Гимнастка по центральной лестнице плавно съезжает головой вниз, из-под колосников сыплются на сцену ключи, едва не залетая в партер, — ни один ключ не подходит. Никто не может выйти. И каждый… вдруг начинает искать свой путь, путь любви, путь свободы, чтобы остаться человеком в этой замкнутой комнате под названием жизнь.

Кольцов — артистам:

— Во-первых, никто не выходит из световых пятен, это закон театра — из света не выходить (кстати, художник по свету — Иоахим Барт, — Я.С.)! Во-вторых, вы, стоящие у дверей, постепенно оживайте! На вольтиж должны уйти все живыми, не скованными!

Разъяренная свора пинает слепую девушку, она случайно хватает обруч, вытягивает с обручем руку, делая легкий оборот вокруг себя. Тут и начинается сказка, когда, шутя, гимнасты начинают абсолютно бесшумно прыгать один за другим чрез этот узкий обод…

— Ты не верти обруч красиво, — обращается Кольцов к «слепой», — делай это просто четко, красота не в этом.

…Гуттаперчевый Никита (в жанре каучук) оголяет торс и под щемящую звуковую палитру (музыку прямо здесь и сейчас дописывает Миша Мищенко) начинает странные движения телом, этакий вызов любви к той, что лежит, сброшенная с креста (с перекрещенных першей) перед ним… И вдруг над головами влюбленных (равно как и над зрителями первого ряда партера) уходят в полет на першах две близняшки-гимнастки:

— Вы же ангелы, летаете над этой парой, — указует Кольцов, — так смотрите прямо на них! Так… а теперь полукругом опускаем перши.

Только пришли костюмы, в паузе кто-то из гимнастов кричит помрежу — «снимите мне бирки, мешают!». Но спектакль бежит дальше — динамика огненная, сальто-мортале, перши, вольтиж, но, черт побери, не этим берет: «Музыку — громче! Меня не заводит!» — Неистовствует Андрей. Это сейчас, на прогоне, просто «подбираются» мелкие огрехи, до этого были сложные хореографические и силовые «разводки», на каждое движение уходило по нескольку дней. И главное артисты должны были понять — «Что бы ни случилось, вы — всегда в образе!». И согласно образу нужно уметь выходить из самых сложных сценических ситуаций, мало ли кому, не дай бог, может свести ногу…

— В зале — тысяча зрителей, и каждый увидит своё. Но вы должны вести свою внутреннюю партитуру, искать только свой путь — свой выход на свободу!

Начинается дуэль гимнастов на батуте — невероятные перевороты и касания в воздухе, сцена должна стать кульминацией «Реверса», когда, несмотря ни на что, добро подает свою руку не злу, нет, но человеку заблуждающемуся, оставляя для него шанс…

— Ну вот, ребята, сегодня вы молодцы, сегодня всё по-взрослому, — говорят артистам по завершению крутые цирковые спецы, сопровождающие спектакль.

Мало того, «Реверс» большими сценами уже видел и Себастьян Солдевилья, сказав, что сделает всё возможное, чтобы этот спектакль поехал в Канаду, на престижный театрально-цирковой фестиваль в Монреаль. Пока же исключительная по своей возвышенности работа Кольцова и его блистательной команды ожидает в свои объятия ночную Москву.