Адвокат: госпереворот 6 мая 2012 года готовился не Удальцовым
Адвокат Макаров считает, что 6 мая 2012 готовился госпереворот, и готовил его отнюдь не Удальцов.
Выступление Вчеслава Макарова, адвоката Кривова на суде по «делу 6 мая» не тиражировалось СМИ, хотя содержало информацию сенсационную — по существу, полицейская провокация на Болотной площади, как полагает Макаров, имела целью добиться серьезных жертв среди манифестантов, после чего уже далеко не мирные граждане должны были, на волне законного возмущения, совершить государственный переворот. Именно поэтому граждан избивали не за сопротивление, а за то, что они не хотели оказаться в созданном цепью полиции «бутылочном горлышке», не хотели прыгать в канал и тонуть там, для чего заблаговременно в канале были размещены катера МЧС, чего ранее не наблюдалось…
Адвокат Макаров. Много было сказано моими коллегами, очень подробно выступил Кривов вчера, изложив подробно свою позицию, видение обстоятельств по данному делу. Мне сложно будет что-то тут добавить к моим коллегам, втиснуть фразы общего характера в те обстоятельства 6 мая 2012 года, которые мы здесь исследуем. Безусловно, эпилог, который у нас тут происходит, посвящённый исследованиям событий 6 мая, начавшимся в июле в Московском городском суде, продолжившимся в Никулинском, заканчивающимся сейчас благополучно в Замоскворецком суде, он, конечно, наглядно свидетельствует о том, что власть в лице СК РФ, гособвинения, судов не готова на сегодняшний день, к глубокому сожалению, развернуться лицом к гражданам: понять, почему они вышли 6 мая 2012 года, с какими целями и конкретными задачами. По существу, власть видит в этом только угрозу местам чиновников всех рангов, которые на сегодняшний день занимают в разных вертикалях этой власти: в Следственных комитетах, в прокуратуре, судах. Все видят, что любые изменения, которые могли бы произойти в результате демократических перемен, которые граждане ждали в связи с выборами в Госдуму, выборами Президента, к сожалению, эти надежды пока не оправдались.
То упрямство, с которым нас сегодня пытаются затолкать против объективных фактов, против прямых указаний как высшего закона (Конституции Российской Федерации), так и других федеральных законов(Уголовно-процессуальногозакона, Уголовного кодекса Российской Федерации), в прокрустово ложе понимания отдельными лицами правоприменительной практики законов РФ, — приводит к тому, что мы находимся здесь и слушаем это безнадёжное дело. По сути дела, мы понимаем, что с одной стороны находится этот огромный аппарат подавления инакомыслия, на другой стороне — простые граждане, не бунтари, а лица, которые[вышли] 6 мая 2012 года с праздничным, радостным настроением с целью сочетать, возможно, несочетаемое: провести прекрасно выходные и выразить свой протест вместе с другими такими же, как они (хотя и не до конца единомышленниками). Мы видели, что тут люди разных взглядов и убеждений присутствуют, но их объединяло чувство гордости за то, что они имеют собственное мнение, собственную позицию, и что они, не побоявшись мифических репрессий, о которых тогда ещё никто не думал и не знал, вышли с детьми, близкими, жёнами, друзьями на указанное мероприятие. Которое впоследствии, как мы знаем, было совершенно беспардонно и нагло — с применением грубой физической силы, в нарушение всех конституционных законов, норм, федеральных законов — разогнано полицейскими силами РФ. Причём это было сделано накануне инаугурации Президента РФ Путина В.В. О попирании норм закона здесь говорилось.
Вот многие на протяжении долгого времени, особенно со стороны гособвинения всё время задавали вопрос: а что так Макаров прицепился к этим удостоверениям? Чуров никому иному, как Путину В.В. 8 мая, после дня инаугурации, которая произошла 7 мая, вручил удостоверение Президента РФ, причём вручил его в торжественной обстановке. Если обратиться к открытым источникам, там видно, с каким глубоким уважением получает друг Чурова Путин В.В. это удостоверение, разглядывает его, изучает (как я понимаю): всё ли там правильно написано, соответствует ли данное удостоверение тем обстоятельствам, при которых он его получает. Нет ли там какой вкравшейся ошибки? А то он покажет кому-то удостоверение, какому-нибудь Алгунову или Моисееву — и тот увидит, что там запятая неправильно стоит и т. д. А нам говорят: «Не имеет значения, что у Алгунова срок действия удостоверения сотрудника милиции истёк 1 апреля 2012 года, это не мешало ему исполнять служебный долг».
Вот Путин так не считает с Чуровым. А вся Генеральная прокуратура и Следственный комитет — считают. Я бы посмотрел, как бы выглядел кто-то из руководителей или сотрудников Прокуратуры, ели бы у них не было удостоверения или оно было бы просрочено по каким-либо обстоятельствам. (Допустим, поленились. Подумаешь!, Полгода не получал…) Я думаю, не прошёл бы этот гражданин ни в Генеральную прокуратуру, ни даже в прокуратуру местную, никто бы не пустил. Сказали бы: «У вас, товарищ, удостоверение просрочено, идите получите новое». А так — ни приказ о вашем назначении, ни служебная инструкция должностная, в соответствии с которой вы обязаны [не помогут]. Вот тут нас все время путают обязанность служебную с конкретным исполнением. Алгунов 6 мая 2012 года имел просроченное удостоверение. Если бы он сегодня пришёл на суд с этим просроченным удостоверением, его бы судебные приставы не пустили. Сказали бы: «Ничего не знаем, такой службы нет, по-моему, с 1 января 2012 года. В соответствии с Законом «О полиции» она исчезла». У нас теперь нет милиции, а есть полиция и закон, в соответствии с которым, все служащие должны были получить новое удостоверение до 1 января 2012 года, а если не получили — это говорит об их халатности, расхлябанности и безалаберном отношении к своим обязанностям. Прокуроры, а также сотрудники СК, установив подобные факты, должны были провести соответствующую проверку, чтобы не мы тут обсуждали, а они получили нагоняй и полное или неполное служебное несоответствие.
Однако этого ничего не происходит. До настоящего времени прокуратура и гособвинение стоят на своём: был Алгунов с Моисеевым при исполнении служебных обязанностей, и всё. Опасный путь заключается в том, что нам сейчас пытаются доказать, что когда бы ни был сотрудник полиции сотрудником полиции, он 24 часа при исполнении обязанностей, что по сути является нонсенсом и ведёт к заблуждению опасному в том числе для самих сотрудников полиции. Так, 26 числа был приговор сотруднику полиции, который расстрелял обычного пенсионера из травматического оружия. Он что, находился при исполнении служебных обязанностей? Нет. У него были инструкции, он был уполномочен своим удостоверением, был назначен на должность соответствующим приказом, но в то же время, он находился не при исполнении служебных обязанностей.
Очень хотелось бы, чтобы нас не путало гособвинение, что если сотрудник полиции – он всегда при исполнении обязанностей. Это нонсенс, это не может быть, потому что это не может быть в принципе. Он когда-то отдыхает, у него есть нерабочее время. Отдыхает в кинотеатре, в баре, мы наблюдали, как сотрудники в Санкт-Петербурге поубивали друг друга, покалечили. Они не находились при исполнении, хотя имели оружие, пусть даже травматическое. Они действовали, как обычные граждане. Почему я это говорю?
Те сотрудники полиции, которые присутствовали на Болотной площади 6 мая 2012 года (не знаю, кто точно из них), говорили о так называемых сверхурочных, о так называемых переработках, которые они без всяких приказов, инструкций, приняли на себя, в связи с инаугурацией Президента, праздниками майскими. Как показал Моисеев или Алгунов, кто-то из них, кто-то приступил с 4 часов к дежурству, кто-то с 6, и, как мы знаем, к моменту неких активных действий, которые начались после 6 часов 6 мая 2012 года на Болотной площади, прошло более 12 часов. Как мы знаем, все имеют свой график работы, который никто тут не смог представить, и суд не позволил защите истребовать его, сочтя это излишним. Защита это мнение не разделяет. Многие сотрудники переработали более 8 часов. Для любого человека работа более 8 часов на ногах, в амуниции, без питания надлежащего — это глубокий стресс. Как мы знаем из показаний многих сотрудников, утром 6 мая многих из них направляли сначала в район Тверской, Манежной площади, инструктировали по мероприятиям, связанным с подготовкой парада, инаугурации Президента РФ, активно инструктировали о том, что могут быть какие-то массовые беспорядки. Люди находились всё время в напряжении. И вот это напряжение на протяжении многих часов вошло в свой пик также к 18 часам. Между тем мирные демонстранты, которые начали собираться, как Кривов рассказывал, с 15 часов 6 мая 2012 года в районе Калужской площади, выстраиваться в колонны, прошли все необходимые мероприятия по прохождению металлодетекторов, организовали колонны по интересам, партиям, общественным организациям и дружно двинулись, как мы знаем, ввиду инструктажа Сергея Удальцова, которого мы, кстати, видели на том видео, о котором говорили Кривов и Борко, и другие защитники. Махонин предупредил Удальцова, как надо себя вести при движении в сторону Болотной площади, а потом на митинге на Болотной площади.
И вот митингующие двинулись не в район Болотной площади, о котором нам всё время твердит следствие, а именно на Болотную площадь. С песнями, лозунгами мирного характера, (организованно — не какой-то разношёрстной толпой) в сторону проведения согласованного мероприятия. Мой доверитель прошёл немного ранее, что потом не мешало другим участникам, кто шёл в колоннах, подойти к Малому Каменному мосту. Вот когда все пришли на Малый Каменный мост, они стали (не свидетелями, это было бы слишком сильно сказано), скорее, очевидцами того, что сделали власти. А власти, как нам показал в своих показания господин Дейниченко, приняли решение цепочку выстроить в районе Малого Каменного моста от угла кинотеатра Ударник до ограждения угла сквера имени Репина. Эти показания не вызвали никакой реакции у стороны обвинения, которое является органом прокуратуры, а прокуратура главный орган за соблюдением законности.
И ещё хочу сказать, что Дейниченко из всех допрошенных лиц, имевших отношение к указанным структурам МВД, был самый осведомлённый человек, который мог рассказать, что происходило, кто где находился и куда подошёл. Многие сотрудники полиции (если не сказать — большинство) не могли назвать ни места, где они находились, многие путались сильно во времени — до двух часов от реального времени, — однако это не смущало гособвинение.
Не выясняло гособвинение и такой момент: разъясняли или нет в инструкциях, как должны были действовать сотрудники, где был разрешённый митинг, какая информации доводилась начальниками. Защита, буквально по крупицам, с помощью многочисленных нудных (скрупулёзных) вопросов смогла получить нужную информацию. Так или иначе, она была зафиксирована в выступлениях других защитников.
Сегодня де-факто установлено, что санкционированный правительством Москвы митинг на Болотной площади не состоялся в результате грубого нарушения гражданских прав участников массового шествия и демонстрации 6 мая 2012 года со стороны полицейских сил Российской Федерации и бездействия московских властей. То, что написано в обвинительном заключении, не выдерживает никакой критики.
Так, в обвинительном заключении об умысле приводится план «об охране безопасности», принятый 05 мая 2012 года и подписанный начальником ГУ МВД по г. Москве. В этом плане цепочка предусматривалась от угла кинотеатра Ударник до угла Большого Каменного моста, то есть проход к Болотной площади сохранялся, что давало гражданам возможность беспрепятственно пройти к месту проведения митинга. Однако,[в суде прозвучали] слова Дейниченко о том, что «они решили сделать цепочку у Малого Каменного моста», причём из молодых, необученных бойцов, без соответствующих средств, в один ряд. И она должна была направлять людей — грамотных, молодых и взрослых, с высшим, иногда с двумя высшими образованиями или с неоконченным высшим — в сторону, как было санкционировано уже полицейскими властями, на Болотную набережную, где стояла сцена. Забыв о том, что мы живём в демократическом государстве, где люди далеко не идиоты, имеют право свободно мыслить, разумно воспринимать окружающую обстановку, задавать вопросы. Людям было непонятно, почему они не имеют права пройти к месту проведения массового мероприятия, санкционированного Правительством г. Москвы, которое должно было состояться по окончании санкционированного шествия, а должны быть загнаны, как рабы именно в то место, куда их направляет цепочка из полицейских, причём, не отвечающих на их вопросы.
Масса людей была большой. И очень сомнительны зачитанные обвинением выводы о том, что несмотря на имеющиеся ограждения, желающие могли пройти к месту проведения мероприятия. Решение части организаторов о том, чтоб присесть на мосту — не бесспорно. Но история не имеет сослагательного наклонения, сложно говорить о том, что бы было, если бы они не приняли такого решения. Тут было сказано про Ходынку адвокатом Мирошниченко, некое напоминание, что было такое в истории России. В истории России был 1905 год, 9 января, Кровавое воскресенье, ассоциации нехорошие. С воскресеньем 6 мая 2012 года они тоже происходят. Когда на протяжении долгого времени мы изучали материалы, опрашивали не просто случайных зрителей, зачитывали тексты, навязанные нам государственным обвинением, Следственным комитетом… Большая часть сотрудников полиции, опрошенных в качестве свидетелей и потерпевших, открыли глаза защите на ряд обстоятельств, которые за собой повлекли ужасные события 6 мая 2012 года. Я говорю «ужасные», но они могли быть ещё хуже. Если подумать, что группа граждан не присела, не остановила сзади напиравшие ряды, что могло бы произойти, если бы такая масса людей была вогнана в это «бутылочное горлышко»? Не знаю.
Защитник Духаниной Борко, рассказывал такие, не побоюсь этого слова, интимные переживания, о которых она ему говорила, у меня наворачивались слёзы на глаза, так мне было её жалко. Я понял ощущения человека, который оказался загнан, в ловушке, в давке огромной. И сегодня в качестве вознаграждения за то, что она претерпела, она находится здесь, вынуждена снова всё переживать. Но ей повезло, она легко отделалась. Когда её прижали к парапету, её спасла группа граждан, которая сидела и не дала основной массе граждан подойти, чтобы не оказаться в этом «бутылочном горле». И Духанину, и других граждан благодаря этому не выбросило с парапета набережной в воду Обводного канала. А там уже дежурили спасатели МЧС на катерах. Это тоже удивительно. 4 февраля, когда был холод, при тех же обстоятельствах, опасность оказаться на льду или в холодной воде была значительно выше. Никто не дежурил. Не было в планах МЧС там дежурить.
Камеры, счастливо расставленные «Минаев-лайф» с наводкой на определённые места, так же косвенно позволяют говорить, что Минаев, будучи просто журналистом, так удачно рассчитал места, где надо производить съёмку, расставить камеры. И, как подчёркивал сейчас Борко, накануне [нрзб], обладая определённой информацией, которую он демонстрировал во время прямой трансляции, предугадывая события. Не все состоялось, как я понимаю.
А что должно было произойти? Мы можем подумать. Огромная масса людей, загоняемых в «бутылочное горлышко», законопослушных, надо сказать людей, которые не стали сразу прорывать оцепление, потому что масса, о которой говорили представители обвинения и следствия, включая небезызвестного следователя Гуркина, масса граждан в количестве 30‑50 тысяч человек смяла бы эту цепочку полиции, даже не заметив её, имея цель, о которой некоторые тут пытались нам говорить, для того, чтобы двинуться в сторону Кремля. Просто смели, никто бы и не заметил, смешно об этом говорить.
Граждане давились, и давились в сторону набережной, в сторону парапета, потому что вековое уважение к власти не давало возможность многим гражданам осознать, переломить себя и действительно оказать сопротивление противоправным действиям полиции. А в чем была противоправность? Вот у нас тут ссылки обвинение привело на разного рода документы: инструкции, Закон «О полиции» и другие федеральные законы и инструкции, забывая о том, что во всех этих документах в первую очередь говорится всегда о законности и обоснованности. Всегда подчёркивается, что действия властей должны быть законны. Законность выставления цепочки вызывает сомнения. Более того, это преступление, которое не привело к тягчайшим последствиям исключительно благодаря, я считаю, действиям организаторов, опыту тех лиц, которые ранее участвовали в подобных массовых мероприятиях и митингах. То есть когда людям сказали остановиться, они не стали напирать, как стадо, а остановились и стали ждать, что будет происходить. В определённый момент, а этот момент хорошо описал Навальный, который был тут свидетелем, цепочка солдат ни с того ни с сего двинулась к гражданам: на шаг, потом на два. При том, что была давка, была очень плотная толпа, и по разумности, как тут говорил эксперт, который выступал и подготовил хороший доклад по запросу адвоката Динзе, по полочкам была разложена деятельность сотрудников полиции, как она должна была происходить. Эксперт, бывший сотрудник органов, говорил о некомпетентности, а я бы сказал о преступности. Потому что с моей точки зрения, совпадение, которое мы имеем: 6 мая 2012 года и инаугурация 7 мая 2012 года, — вещи между собой связанные. Например, 4 февраля ничего подобного не было, после 6 мая ничего подобного не было, как показывают все свидетели. Мы видели 7 мая 2012 года: инаугурация Президента Путина проходила по пустым улицам города. Некоторые безосновательно называют Путина диктатором. Я думаю, если бы он был диктатором, то у нас толпы граждан стояли бы с бантиками, с розами и приветствовали его кортеж. Не было оппозиции, не было почитателей В.В. Путина из молодогвардейцев, из так называемого движения «Наши».
Судья: «Выступайте по существу, пожалуйста».
Макаров: Я буду говорить, как считаю нужным, Ваша честь, потому что считаю, что указанные события раскрывают причинно-следственную связь между событиями, которые привели к тому, что мы все сегодня встретились в этом зале по разные стороны баррикад, но тем не менее. Даже знаменитый слесарь Уралвагонзавода, который обещал приехать и разогнать здесь оппозицию, он тоже почему-то не приехал поддержать В. В. Путина.
Я считаю, что на самом деле кто-то планировал организовать эту бойню. С какой целью? Подорвать авторитет власти? Подорвать в мире авторитет нашего Президента В. В. Путина? Этому должна была быть дана оценка СК, Генпрокуратурой. А мы, граждане-избиратели не знаем, почему всё так произошло. Почему всё было поменяно, граждане были поставлены в странные условия. Кто за это должен нести ответственность? Кривов? Кто-то ещё? Они оказались жертвами, оказались на скамье подсудимых исключительно по воле обстоятельств и злому умыслу каких-то сил, которые не имеют отношения ни к организаторам мероприятия, ни к лицам из их среды. Потому что они не могли выставить направляющую цепочку и не могли делать те действия, которые потом совершались полицией.
Кривов, в частности, все время говорил о полицейском вертолёте, который все время летал и на котором была установлена аппаратура для панорамной съёмки происходившего. Так же неоднократно и он, и я говорили об автомобилях Волна, как минимум двух, с которых велась видеосъёмка. Мы говорили об операторах МВД, второго оперативного полка, других, чья съёмка в огромных количествах должна была быть в материалах дела. Однако мы видим, что у нас основными видеодоказательствами являются съёмки «Невекс-ТВ» (?), «Минаев-лайф», некий любитель-оператор Васильев, который здесь допрашивался — и всё. Оперативная съёмка, очевидно, засекречена, потому что показать её нельзя — иначе дело, наверное, развалится, я предполагаю. Другого я предположить не могу. Потому что если бы было что-то, изобличающее наших доверителей, мы эту съёмку, очевидно, наблюдали бы.
Полиция вместо того, чтобы помочь гражданам сориентироваться, направить их в нужное русло, начинает говорить гражданам, которые находятся на территории разрешённого массового мероприятия… А территория, как мы знаем, до сегодняшнего дня называется «районом Болотной площади», хотя подлежит точному установлению место преступления! А мы все прекрасно знаем, что такого района в Москве нет. До сегодняшнего дня следствие не смогло очертить границы места преступления. Гособвинение тоже не смогло очертить конкретные границы места якобы преступления, или просто места событий 6 мая 2012 года. Называет всё «районом Болотной площади», не привязывая к конкретным улицам, хотя действия каждого гражданина, подсудимого должно иметь конкретное место и время.
В своём выступлении в прениях в качестве времени нам предлагается: «на первом часу пятьдесят девятой минуты шестой секунды записи», я так понимаю, что это именно запись «Минаев-лайф», «запечатлена колонна граждан», и т. д. Это что? Время события? Мы говорили об этом на прошлых заседаниях, называя творчество следователя Гуркина «художественным вымыслом». Мы к этому вернулись. Теперь нам показали, что есть некая любительская съёмка, в рамках которой происходило всё то мероприятие, за которое должны отвечать граждане. Не в 17 часов что-то началось, не в 18, вот как мой доверитель Кривов указывал точное время, или защитник Мирошниченко. У обвинения вся привязка к «Минаев-лайф». Считаю, всё это было разгромлено блестящим выступлением защитника Борко. Подробно было исследовано, не думаю, что этого надо касаться дальше.
Граждане, оказавшиеся на скамье подсудимых, включая моего доверителя Кривова, оказались заложниками неких политических разборок между спорящими за власть в Российской Федерации структурами. И мы сейчас имеем уголовное дело, которое дошло до эпилога, который скоро будет озвучен в виде приговора. Они совершенно не виновны, оказались на скамье подсудимых за какие-то свои мысли и приписываемые умыслы, просто потому что пришли на мероприятие. Думаю, что если бы сотрудники полиции пошли на это мероприятие в качестве просто граждан, то в этом замесе точно так же могли бы получить от своих коллег этими ПР‑73 по разным частям тела, включая голову, как, например, мой доверитель Кривов — до 10 ударов от Алгунова, и Алгунов этого не скрывает!
На видеозаписях хорошо видно, что считающий себя невиновным (более того — пострадавшим!), Моисеев наносит несколько ударов лежащему гражданину, и в ответ на полученное замечание, бросается к моему доверителю Кривову и, схватив его правой рукой за куртку, тянет на себя, что подтверждают свидетели и видеозапись.
В чем вина Кривова? Он не наносит удар в туловище, который ему инкриминирует обвинение в обвинительном заключении, а как мы видим на видео, отстраняется от находящегося в неадекватном состоянии Моисеева, выставив вперёд руки и как бы говоря: «Успокойтесь, товарищ, все нормально, хорошо». И он так это произносит, что Моисеев приходит в себя и отходит от Кривова, как это видно на съёмке, и ходит там дальше по каким-то своим делам. Более того, его руководитель Беловодский, отсмотревший материал, не увидел никаких противоправных действий в отношении своего сотрудника со стороны Кривова. Таким образом, следствие, наверное, говорит о каком-то другом эпизоде. Но мы этого не знаем, поскольку у нас нет надлежащего контроля за Следственным комитетом со стороны Генеральной прокуратуры. Доказательства отсутствия контроля имеются прямо в материалах уголовного дела, соответственно, следствие может какие-то бумажки вкладывать, какие-то выкладывать. Допрошенный в судебном заседании Ступак, который явился причинителем вреда по постановлению о признании Моисеева потерпевшим, был привлечён этим постановлением ещё от 4 октября, а изъят из дома при проведении обыска ещё 8 октября. Почему? Это же не выдумка, это факт!
Все показания так называемых потерпевших и свидетелей по этому делу — абсолютно все без исключения первоначальные, которые давались в мае — они разительно отличаются от тех показаний, которые они давали позже. В чем это различие? Как правило, никаких претензий, никаких болевых ощущений, за редким исключением тех сотрудников, которые получили травмы в тот день (как Алгунов, кстати), никто не давал. Но тот же Алгунов даёт показания как свидетель — одни, а как потерпевший — другие. И травма у него характерная: с тыльной стороны запястья, которую он мог получить при тех обстоятельствах, о которых говорил мой доверитель, Кривов Сергей Владимирович. В той ситуации с барьерами, когда Алгунов наносил ему множественные удары по рукам и голове резиновой палкой ПР‑73, в том числе иногда попадая по металлическому барьеру и палкой и рукой, он мог себе отбить руку об этот металлический барьер. Это было бы более достоверным способом получения данной травмы, а не как в экспертизе было написано, сразу, когда он попал к врачу. Врач записал с его слов, что травму он получил в результате чьего-то удара то ли шестом, то ли палкой по руке. По тыльной части руки ещё надо попасть. Сверху, как правило, не попадёшь, потому что когда человек держит руки перед собой, он их не выставляет так, чтобы можно было ударить, попасть можно по внешней части (ладони), но не по тыльной. Это обстоятельство игнорируется как следствием, так и обвинением. Потому что есть поставленная задача: привлечь как можно больше лиц к уголовной ответственности. Потому что нельзя же привлечь тех, кто реально организовал это побоище 6 мая 2012 года — разгон демонстрантов. Причём, били демонстрантов, скорее всего, за то, что они не захотели втискиваться в это узкое «бутылочное горлышко», других объяснений у меня, извините, нет.
Для чего нужно было возле Лужкова моста — не на проходе с Лужкова моста, а на набережной — установить некий дополнительный кордон? При том, что люди, кто шёл с Калужской площади и с прилегающей Полянки, прошли через металлодетекторы, это подтверждают сотрудники полиции. Это указывает на некий замысел, даже преступный умысел. Этот дополнительный кордон металлодетекторов должен был создать дополнительную давку, которая должна была образоваться не в районе Малого Каменного моста, а уже на Болотной набережной, в районе парапетов. Очевидно, и били граждан за то, что они этот коварный замысел сорвали. Почему нужно было разгонять граждан? Почему полицейские (мы неоднократно это слышали, кричали гражданам) что «Ваши действия незаконны, разойдитесь!», если митинг был согласован до 19 часов 30 минут? Почему ещё в районе Калужской площади не предупредили Удальцова? Что, Махонин не знал? Один принял одно решение, другой другое. Не мог Махонин этого не знать, когда предупреждал Удальцова о том, как должны действовать организаторы, как должен проходить митинг и демонстрация. Мне кажется, здесь ответ очевиден.
Ответ очевиден ещё и потому, что защита, в частности, защита Кривова, испытывала постоянное давление в данном процессе. Об этом свидетельствует та непростая позиция, которую занимал сам Сергей Владимирович, его голодовка в связи с незаконным привлечением к уголовной ответственности, отсутствие и неоказание своевременной медицинской помощи, которое привело к двум инфарктам, и вопиющее задержание защитника Кривова Мохнаткина 31 декабря 2013 года на Триумфальной площади. Это беспрецедентно в российской практике, но имеет свои обоснования.
Подсудимым вменяется насилие над сотрудниками полиции. Неоднократно в рамках данного уголовного следствия, в суде можно было услышать претензии к полицейским. Президент Путин сказал, что амнистии не подлежат те, кто применил насилие к полицейским. Статья 212, часть 2, так же, как и 1, подразумевает, что лица (те, кто был амнистирован, я рад за них), могли применять вооружённое сопротивление к представителям органов власти, чего не было в нашем деле.
Значит те, кто мог применять вооружённое сопротивление, амнистированы, а те, кто вооружённое сопротивление не применяли, чьи действия были вызваны необходимой самозащитой от безусловно противоправных действий сотрудников полиции, которые были сегодня описаны в многочисленных выступлениях, — они амнистии не подлежат.
Являются ли у нас сотрудники полиции неприкасаемыми в прямом смысле этого слова? Если какая-то бабушка где-то на светофоре подойдёт к сотруднику полиции, возьмёт его за локоток, скажет: «Милок, переведи меня через дорогу». Она прикоснулась к нему, более того, отвела немного в сторону, она применила к нему насилие, подлежит уголовной ответственности в той трактовке, которую предлагает нам сегодня обвинение. Кривов, который Моисееву указал на неправомерность его действий в мягкой форме, отстраняясь от него, говоря: «Успокойтесь, ведите себя прилично», он применил насилие к полицейскому. Тогда, извините меня, если полицейский будет тонуть или с ним что-то будет происходить, ему никто не сможет оказать помощь, потому что любой захват его за рукав, вытягивание его в какую-либо сторону, может быть оценено, как совершение каких-то противоправных действий гражданином. Гражданин уже не будет думать, он будет знать, что к полицейскому нельзя прикасаться, пусть тонет. Да? А какая должна быть оценка гражданином, которого кто-то лупит дубинкой по голове? Он должен что сказать? «Товарищ, предъявите мне удостоверение»? «Ваши действия незаконны. Назовите фамилию вашего начальника»? или он должен взять дубинку и, не применяя насилия к полицейскому, просто её забрать? Чтобы человек, который, может быть, неадекватен, может, выпил перед этим… Потому что известно, что никто из полицейских, участвовавших в событиях 6 мая 2012 года, не проходил потом на алкотестере экспертизу. По Москве за этот год более 10 ДТП с участие пьяных сотрудников полиции, в форме и на служебных машинах. А мы знаем, что иногда люди позволяют себе для бодрости. Ничего в этом такого нет, если не происходит противоправных действий.
Мы много говорили о фантазиях Гуркина. Он многократно узнает всех подсудимых, в том числе и Кривова. При этом не производит техническую портретную экспертизу. Не будучи знакомым с Кривовым, никогда до этого не видя его в жизни (я так понял, что они и на следствии не встречались), он тем не менее пишет во всех местах (протоколах): Кривов сделал то, Кривов сделал это. И гособвинение нам то же самое предъявляет, говоря, что на каких-то кадрах Кривов кого-то за ногу тащит, кого-то обхватил, и т. д., и т. п. Я думаю, что вот эти действия Кривова вообще не подлежат оценке судом, поскольку основаны не на доказательствах, не на показаниях каких-то свидетелей. Ни разу по указанным в обвинительном заключении событиям Кривов не допрашивался, не задавались ему вопросы: он это или не он.
Что странно. Нет ни одного свидетеля противоправных действий Кривова. Это происходило в толпе. Мы наоборот нашли свидетелей, говорящих в защиту Кривова, в давке, где минимальное количество людей, например, у ограждения, могло быть [нрзб], Полина Богданова говорят о том, что они видели, как Кривов получал травмы. Никто не видел, чтобы Кривов кому-то наносил какие-либо удары. Татьяне Конаковой полицейский Моисеев выбил камеру, это чётко видно на видео «Невекс-ТВ», время 10:08:17. Виден процесс, как у неё камера вылетает после его удара. Он имел право это делать? Даже случайно? На съёмке не слышно, чтобы он принёс извинения. Подумаешь, ударил женщину случайно, разве стоит извиняться?
Когда мы говорим о том, что потерпевшие, которые проходят по нашему «Делу двенадцати», теперь сократившемуся до восьми человек, нельзя не сказать, что они же потерпевшие по другим делам, включая дело Косенко. Вчера меня поправили, я не знал, что оно завершилось так, как завершилось. Но есть и другие дела, рассмотренные Замоскворецким судом, по которым к людям была применена амнистия. И те же самые люди по списку, включая Моисеева и Алгунова, других лиц, Филиппова, они так же проходят потерпевшими по многочисленным делам, что, мягко говоря, вызывает удивление. Как-то можно было, наверное, распределить потерпевших на всех, а не чтобы по одним и тем же событиям они проходили потерпевшими от разных лиц. Хотя насилие в отношении Моисеева и Алгунова, якобы осуществлял только Кривов, а не Косенко. Почему у Косенко присутствует Алгунов совершенно не понятно. Почему у Косенко дата допроса Алгунова стоит 18 мая, в деле Кривова — 19, тоже совершенно не понятно. Это не понятно защите, но, видимо, понятно следствию и гособвинению, только они честно не признаются, почему это происходило.
В 1 томе уголовного дела расположены материалы, которые нами не исследовались; которые, может и исследовать не надо, а надо просто знать, что, например, уголовное дело не может быть уголовным делом без постановления о возбуждении уголовного дела. Можно сказать, что не исследовалось, мы просто не видели документов. Тем не менее, хочу сказать, что в уголовном деле 201/459415-12 в первом томе, и вообще в материалах дела постановление о возбуждении уголовного дела отсутствует. Так, между прочим.
Следователь Гивель, который возбуждал уголовное дело, ссылается на материал, который был кем-то изучен, якобы поступивший к нему из ГУВД г. Москвы, не указывает, каким путём к нему поступил некий материал. И вообще номер регистрации в СК по г. Москве, а так же дата в рапорте Гивеля при упоминании о материале отсутствует. Мы знаем, что значительно позже поступил материал за подписью Дейниченко, где он указывает, что никаких чрезвычайных событий в день 6 мая 2012 года не происходило. Поэтому не понятно, что могло быть основанием для возбуждения уголовного дела.
Также в материалах 1 тома очень много постановлений о приёме дел к судопроизводству. Такие документы, как правило, изготавливаются в двух экземплярах, один остаётся в деле, другой отправляется к прокурору. Если внимательно посмотреть, эти постановления — безусловно разные, неидентичные, присутствуют в двух экземплярах. То есть следователи довольно высокого ранга, которые подобные постановления принимали, не считали нужным информировать прокуратуру о своих действиях. Из этого я делаю вывод о том, что Генеральная прокуратура не осуществляла надлежащий надзор за следствием при производстве расследования данного уголовного дела.
У нас все материалы в копиях, что не делает их доказательствами дела, согласно УПК. Мы изучали копии видеозаписей, копии материалов, постановлений, за редким исключением, — это грубейшее нарушение и должно вести суд при вынесении приговора к надлежащим выводам.
Хочу отметить, что в материалах дела нет заявлений от так называемых потерпевших о совершении в отношении них преступлений. Фактически, можно говорить о том, что они потерпевшими были назначены либо следователем, либо их руководством. Что тоже является с моей точки зрения и с точки зрения права грубейшим нарушением уголовно-процессуального закона.
В нашем уголовном процессе много новаций, что не характерно для обычных дел. Вот эта новация, которую нам предлагает обвинение, что эти «…преступления имеют ряд общих признаков, у них один и тот же субъект, общим элементом являются преступные действия подсудимых, многие признаки которого одинаковы для обоих преступлений. Кроме того, характерные различия объекты в объектах преступлений и преступных последствий, кончавшихся в ряде случаев одним и тем же действием. Преступление как бы расщепляется, одно действие приводит к двум разным последствиям, не охватываемым одной статьёй, особенно частью УК РФ. Страдают две различные группы общественных отношений, два объекта одного посягательства, поэтому невозможно одной 212 и одной 318 статьёй охватить действия подсудимых» (процитировано выступление гособвинения в прениях). Мягко говоря…Выступил Мирошниченко очень подробно, я считаю, на этот счёт, очень чётко все им было сказано, адвокатами Пашковым, Панченко тоже было сказано, что нельзя пройти мимо того, что одно из преступлений, совершенных виновным, не должно, согласно закону, быть признаком другого преступления. Поэтому, когда оба деяния, совершенные виновным подпадают под признаки различных уголовно-правовых норм, но одно, в то же время, является в силу закона способом, средством или квалифицирующим признаком другого, — квалификация по совокупности исключается. Здесь налицо одно единственное, или одно единое, преступление. Законодатель это чётко расписал, и соответствующее постановление, и пленум Верховного суда от 27 декабря 2002 года о судебной практике по делам кражи, грабежей и разбоя, про идеальную совокупность публикация [нрзб]2003 год, № 2. Достаточно чётко всё это там изложено.
Конечно, нельзя не отметить, что нахождение в толпе, чинящей массовые беспорядки, — не совершение перечисленных действий. В диспозиции части первой[нрзб] очень чётко все перечислено, деяние не может быть квалифицировано по настоящей статье.
Совершенные в ходе массовых беспорядков насильственные действия, такие, как убийство, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью с отягчающими последствиями, другие более тяжкие преступления должны дополнительно квалифицироваться по соответствующим статьям. Так считает законодатель и Верховный суд. Но у нас, мягко говоря, простое насилие, без последствий, которое инкриминируют нашим подзащитным, в частности, Кривову. Таким образом, оно полностью охватывается диспозицией части второй статьи 212 и дополнительной квалификации по части 1 статьи 318 не требуется.
И уже не буду говорить то, что я хотел сказать ещё много, ограничусь обращением к суду с просьбой оправдать моего доверителя и по части 1 статьи 318и по части 2 статьи 212 ввиду его невиновности в инкриминируемых ему деяниях. У меня всё, спасибо.
Источник: forum-msk.org