Особое российское равновесие

Сначала про их нравы. 28 ноября финский парламент убрал из финского законодательства еще один пережиток дискриминации по половому признаку. Теперь житель Финляндии может расписаться с любимым человеком независимо от формы гениталий любимого человека. Иначе говоря, финны разрешили однополые браки.

Теперь про наши нравы. В тот же самый день канал «Россия-1» показал передачу «Специальный корреспондент», заклеймившую «эрозию нравов» на Западе. Эрозию обличали при помощи мультимодальной лжи (редакционно-монтажной, закадрово-музыкальной, бесстыже вербальной). Особый интерес пытливых зрителей, впрочем, вызвал метод видеофейка: в старый клип с американским мальчиком, которому дарят на день рожденья эпическое настенное изображение автомобиля, творцы канала «Россия-1» вставили плакаты гомоэротического содержания. «Неужели так должна выглядеть детская?» — горестно спросил голос за кадром.

Я вам тоже задам вопрос: что безнравственней — решение финского парламента или передача российского канала?

Мой вопрос, в отличие от закадрово-телевизионного, вовсе не риторический. Отвечайте сами, в полном соответствии со своими базовыми моральными принципами. А я пока скажу, что у этих очень разных событий есть одна общая причина. И финские депутаты, узаконившие однополые браки, и российские телевизионщики, состряпавшие фальшивый видеоряд, стихийно стремятся к рефлексивному равновесию. Каждый по-своему.

Понятие «рефлексивное равновесие» ввел в философский оборот Джон Ролз. Ролз — один из ключевых политических мыслителей XX века. Его регулярно цитируют действующие политики; на него прямым текстом ссылаются в американских и канадских судах. Такое признание философ заслужил прежде всего книгой «Теория справедливости», опубликованной в 1971 году. По Ролзу, цель теории справедливости — «определить условия честного сотрудничества… свободных и равноправных моральных агентов», то есть людей, способных размышлять о добре и зле. А рефлексивное равновесие — способ достичь этой цели.

Слово «рефлексия» у читающей публики обычно ассоциируется с бунинским анекдотом про Чехова: «Антон Павлович, что мне делать? Меня рефлексия заела!» — «А вы поменьше водки пейте». Но рефлексия Ролза с водкой сочетается плохо, поскольку требует внимания, логики и, самое главное, последовательности. Грубо говоря, путь к рефлексивному равновесию лежит через дотошное устранение нестыковок в собственной системе ценностей.

Проще всего пояснить это на конкретном примере. Околачивается, допустим, возле вашего подъезда бездомная дворняга. Условно назовем ее Тузик. Большинство жильцов, включая вас, Тузика жалеет, сует ему сосиски, а в сильные морозы даже пускает погреться в подъезд. И только Сидоров из девяносто восьмой не испытывает симпатии к Тузику. Его дочка, видите ли, боится собак. Увидев Тузика, плачет и заикается. После очередной дочкиной истерики Сидоров выходит во двор с десантным ножом и убивает Тузика сноровистым ударом в собачье сердце. Тушу добросовестно вывозит за город.

Первая реакция (ваше исходное моральное суждение): ну и сволочь же ты, Сидоров. Сообщив ему это в лицо, вы идете домой, пьете валерьянку и предаетесь рефлексии. Почему Сидоров сволочь? Видимо (ваше продуманное моральное суждение), потому что резать бездомных собак из-за дочкиных слез нехорошо. Почему нехорошо? Вероятно (ваш базовый моральный принцип), потому что нельзя убивать животных ради собственного комфорта.

Проговорив этот принцип, вы немедленно понимаете, что сами нарушаете его каждый божий день. Правда, вы убиваете свиней, коров и кур; убиваете чужими руками, ради вкусовых ощущений и потому что «так делают все». Но у вас есть звонок другу, а друг у вас философ, и он сообщает, что все эти факторы морально иррелевантны, то есть, в переводе с философского, суть гнилые отмазы.

Короче, либо сосиски есть нельзя, либо Сидоров не сволочь. Чтобы жить не по лжи, вы перестаете покупать изделия из мяса и кожи. Теперь эта грань вашего мировоззрения приведена в рефлексивное равновесие. Ну, более-менее. Можно с чистой совестью тащить Сидорова в суд за живодерство.

Важно подчеркнуть, что рефлексивное равновесие — палка о двух концах. Как сказал бы Джон Ролз, «суждения могут быть пересмотрены на любом уровне обобщения». Вместо ревизии частного вывода («покупка сосисок — соучастие в убийстве») вы могли бы, при желании, отредактировать базовый принцип. Скажем, «нельзя убивать животных, которые мне нравятся». Или «нельзя убивать животных ради комфорта Сидорова». Чем вы оправдаете такой принцип — уже другой философский вопрос.

Эта обоюдоострая природа рефлексивного равновесия возвращает нас к финским депутатам и российским телевизионщикам.

Сначала финны. Какие у них там принципы? Финляндия, безусловно, часть гнилого Запада и дважды гнилой Скандинавии. Значит, возьмем типовое определение западной светской морали: «прескриптивные суждения о справедливости, правах и благополучии, регулирующие взаимоотношения людей».

Если порефлексировать, из этого определения много чего вытечет. Например, что измена — это плохо, потому что обман и подрыв доверия. Изнасилование — плохо, потому что насилие. Педофилия — плохо, поскольку ребенок еще не стал свободным и равноправным моральным агентом. Зоофилия — плохо, ибо животное не может быть таким агентом в принципе.

А добровольные генитальные забавы одного и более взрослых — это никак. Секс свободных моральных агентов не имеет отношения к морали. Независимо от пола, роста, веса, гражданства и числа использованных огурцов, приобретенных на честно заработанные деньги.

До 28 ноября Финляндия жила по трем несовместимым принципам: 1) добровольный секс между взрослыми не нарушает закон; 2) все взрослые, соблюдающие закон, равноправны; 3) геи не имеют права на брак. 105 финских парламентариев, следуя воле 65 процентов населения, пересмотрели правило номер 3. Наименее базовое.

Сотрудники «России-1» и прочего кремлевского телевидения, похоже, обрели рефлексивное равновесие противоположным способом. У них слишком много частных случаев. «Ложь развлекательней». «Ложь патриотичней». «Ложь дешевле в производстве». «Ложь — двигатель карьеры». И так далее. От чего откажешься, не рискнув корытом? Всё, сука, удобно и незаменимо.

Гораздо проще перемонтировать базовый принцип. Который из детства и книжек. «Врать нехорошо» который. Причем сделать это с умом, фундаментально. Не подставлять какое-нибудь «Врать здорово!», а сразу выкинуть на фиг из уравнения. Объявить, что ложь не имеет отношения к морали. Что ложь не бывает «наглой», «подлой», «неряшливой». Только выгодной и невыгодной.

А чё, Западу можно, а нам нельзя, да? У них гей-браки и равенство меньшинств. У нас «Специальный корреспондент» и равенство фальшивок. Никакой дискриминации вранья. Никаких преференций для правдоподобия.

Не говоря уже о правде.

Константин Зарубин

Источник: snob.ru