Союз России и Беларуси: незаметная годовщина
В понедельник исполняется 15 лет Союзному государству России и Беларуси. 8 декабря 1999 года президенты Борис Ельцин и Александр Лукашенко подписали в Кремле соответствующий договор.
Сегодня очевидно, что проект не удался. Виртуальное государство не имеет ни общих органов власти, ни единых законов, ни валюты, ни даже флага и герба.
Более того: о нем мало кто и помнит. Его вытеснил новый проект Евразийского экономического союза, в который, наряду с Россией и Беларусью, должны войти Армения, Казахстан и Кыргызстан — более мягкого, в основном экономического альянса.
Москва и Минск строят отношения как суверенные страны. Эти отношения далеко не всегда безоблачны.
Дружба дружбой, а денежки врозь
Накануне юбилея Россия запретила импорт белорусского мяса. Формальным поводом, как обычно бывает в таких случаях, стала позиция Роспотребнадзора, но, по мнению наблюдателей, Москва подозревает партнеров в реэкспорте запрещенных к ввозу в Россию в ходе обмена санкциями продуктов из Европы.
Александр Лукашенко 3 декабря заявил, что прямым реэкспортом его страна не занимается, но в переработке на белорусских предприятиях европейского мяса и рыбы он не видит ничего плохого.
Президент отмел претензии к качеству белорусской еды как смехотворные, посетовал, что Россия, вводя антисанкции, не посоветовалась с Минском, и, в свою очередь, раскритиковал ее за «нарушение всех договоренностей в Таможенном союзе».
«Газовые» и «молочные» войны случались и раньше. И белорусскому лидеру не впервые обвинять Москву за авторитарный стиль в отношениях и экономическое давление. Несколько лет назад он произнес по этому поводу легендарную фразу: «В землянки жить пойдем, а не поддадимся!»
Известно скептическое отношение Лукашенко к участию российского бизнеса в приватизации белорусских предприятий, да и к приватизации вообще.
В августе 2013 года хозяйственный спор на предприятии «Беларуськалий» привел к аресту в Минске российского предпринимателя Владимира Баумгертнера (спустя три месяца его передали России).
Российская элита и общество, со своей стороны, полагают, что Александр Лукашенко пытается экономически эксплуатировать соседа, не платя за это должной лояльностью.
Эксперт по делам СНГ Константин Затулин уверен, что «в интеграцию нужно инвестировать», но признает, что «этот довод плохо воспринимается, особенно когда итоги далеко отстоят во времени от затрат».
Сомом по щуке
Налицо и политические расхождения.
Александр Лукашенко, игнорируя явное недовольство Москвы, так и не признал независимость Абхазии и Южной Осетии, а в разгар конфликта вокруг Украины высказался в поддержку ее территориальной целостности.
Не одобряя «цветных революций», он одновременно с явной опаской относится к попыткам России перекраивать постсоветские границы: вчера Грузия, сегодня Украина, а завтра кто?
«Мы не русские. Мы — белорусские», — провозгласил он в апреле 2014 года и приказал КГБ разобраться как с диверсантом с активистом пророссийской организации в Витебске, выступившим с заявлением о притеснении в Беларуси русских и русского языка.
Когда летом прошлого года в СМИ появилась фотография Владимира Путина с 20-килограммовой щукой, которую он, по словам пресс-службы Кремля, лично поймал в тувинской речке Урбун, Лукашенко тут же объявил миру, что выловил в Припяти 57-килограммового сома.
Российские эксперты усмотрели в этом пропагандистский укол, припомнив еще одну известную фразу Лукашенко: «Белорус — это русский со знаком качества».
«Это ответный ход на фоне нарастающего взаимного раздражения, желание показать, что Минск может переплюнуть Москву даже в пустяках», — заметил политолог Станислав Белковский.
Мертворожденная затея?
«Меня удивляли и удивляют люди, которые в свое время приняли эту очень странную договоренность за чистую монету. Сотканная из противоречий, совершенно невозможная бумага», — заявил Русской службе Би-би-си эксперт белорусского Агентства гуманитарных технологий Владимир Мацкевич.
«Тем, кому даны глаза, все было очевидно уже 15 лет назад. Сойдя с трапа самолета, тогдашний глава администрации президента Беларуси Урал Латыпов сказал журналистам: «Мы отстояли свой суверенитет!» — добавил он.
Многие аналитики в 1999 году указывали, что решение принималось поспешно и без проработки деталей.
На протяжении всей истории государства сливались воедино почти исключительно силой оружия. Даже если интеграция отвечает объективным экономическим интересам стран и чаяниям населения, национальной элите она сулит как минимум сокращение штатов.
По сути, единственный пример успешного интеграционного проекта — воссоединение Германии. Но там, во-первых, речь шла о едином искусственно разделенном народе, а во-вторых, соблазн был уж очень силен, поскольку качество жизни на Западе отличалось не на проценты, а в разы.
Евросоюз спустя пятьдесят с лишним лет остается альянсом суверенных государств, и попытки превратить его в федерацию встречают сильнейшее сопротивление.
Два лидера
Трудно было всерьез ожидать, что самолюбивый и властный Лукашенко согласится стать из суверенного президента российским губернатором.
По мнению историков, он, с учетом слабого здоровья и непопулярности Бориса Ельцина, всерьез надеялся возглавить Союзное государство, причем даже не через всеобщие выборы, а через вице-президентство или иные конституционные манипуляции. Он уже начал разъезжать по российским регионам, не согласовывая свои визиты с Кремлем и поучая губернаторов.
Характерно, что российские сторонники интеграции тогда априори предполагали, что большая Россия будет заимствовать белорусскую социально-экономическую модель, а не Беларусь станет подстраиваться под московские стандарты рыночной экономики и демократии.
Сложнее гадать, зачем договор о Союзном государстве понадобился Борису Ельцину. Документ был подписан за две недели до того, как первый президент России объявил об уходе в отставку. К тому моменту он, конечно, все уже решил и знал, что делает это не для себя.
Близко знавшие Ельцина люди вспоминают, что, вопреки мнению национал-патриотической оппозиции, он никогда не хотел разрушить СССР. Он лишь стремился заменить Горбачева коллективным президентом в лице Совета глав государств, в котором как руководитель самой большой и сильной республики играл бы первую скрипку. Когда Украина и другие республики взяли курс на суверенизацию, Ельцин смирился, но то был не его выбор.
Возможно, он испытывал определенные угрызения совести по поводу «распада великой державы» и очень хотел завершить политическую карьеру чем-нибудь интеграционным.
«Котлеты» и «мухи»
В 2000 году в Кремле оказался политически и физически крепкий лидер, и стало ясно, что Лукашенко в России ничего не светит.
«Вот он утром просыпается, выпивает свою чашку кофе, садится в машину, и что он говорит шоферу? Куда ехать? Это на самом деле очень важный вопрос», — заметил политолог Вячеслав Никонов.
«Лукашенко в конце 1990-х годов считал, что у него есть реальные шансы стать президентом Союзного государства, и он до сих пор с ревностью относится к Владимиру Владимировичу», — считает эксперт Евгений Минченко.
В 2002 году Владимир Путин попытался «отделить котлеты от мух», предложив Беларуси войти в Российскую Федерацию на правах субъекта. Лукашенко отверг идею с присущей ему эмоциональностью.
Москва, в свою очередь, не согласилась с планами Минска по созданию сложной надгосударственной управленческой структуры по принципу «одна страна — один голос», указывая, что сложно говорить о равноправии, когда Россия превосходит Беларусь в 14 раз по численности населения и в 30 с лишним раз по объему ВВП.
С тех пор Россия фактически относилась к Союзному государству как к тяжелому чемодану без ручки: тащить тяжело, а бросить жалко. Лукашенко же занимался выгодным бизнесом, меняя дешевые энергоносители на антизападную и антинатовскую риторику.
Сроки перехода на единую валюту несколько раз переносились. Любые интеграционные инициативы получали горячую словесную поддержку, но на стадии обсуждения деталей сводились на нет, поскольку ни одна из сторон не желала даже в малости поступиться суверенными правами.
Человеческий фактор
К тому же, по мнению наблюдателей, между двумя президентами возникла личная неприязнь — слишком уж они разные.
«Они люди абсолютно разного воспитания, разных подходов к жизни, разного темперамента. При этом Лукашенко, занимающий свой пост с 1994 года, считает себя ровней Путину, а для Путина остается директором совхоза. Понятно, что найти общий язык им трудно, в отличие от Бориса Ельцина, к которому Лукашенко относился с пиететом в силу его возраста и опыта, поэтому отношения были почти идеальными, несмотря на существенные различия в политических взглядах», — отмечает Станислав Белковский.
Склонность выводить провал интеграционного проекта из особенностей характеров Путина и Лукашенко особенно распространена в российском экспертном сообществе. Разница лишь в оценках: чья позиция обоснованна, а кто страдает манией величия.
Владимир Мацкевич советует не преувеличивать роль личности в истории.
«Чьи-то персональные качества могут придавать оттенки и краски отношениям, а отнюдь не определять исторический процесс, — говорит он. — Дело в стремлении подавляющего большинства белорусов жить в независимой благополучной маленькой стране, хотя благо они понимают по-разному».
Держава и дом
Аналитик указывает на сложившееся за постсоветские годы принципиальное различие ментальности двух наций: в Беларуси начисто отсутствует имперский дух. Главная идея, с которой лидер обращается к своему народу, — стабильность, порядок и социальная защищенность, а не «величие», замечает он.
Некоторое время назад Лукашенко, видимо, желая поднять свой международный престиж, высказал мысль направить на Донбасс белорусских миротворцев. Реакция общества была крайне отрицательная: зачем нам это, еще убьют кого-нибудь!
В России, по словам политолога Игоря Бунина, «всякое сильное движение власти за пределами страны воспринимается элитой и обществом благодарно».
«Быть маленькой страной — это судьба, — рассуждает Владимир Мацкевич. — Белорусское общество сосредоточено на себе и не желает ни вмешиваться в дела других народов, ни участвовать в чьих-то имперских проектах. Также мыслят многие жители малых и даже не очень малых государств Европы».
Геополитические качели
Ряд аналитиков сравнивают Александра Лукашенко с Иосипом Броз Тито, который балансировал между Востоком и Западом, извлекая из этого немалые выгоды.
«То, что Лукашенко пользуется преимуществами таких качелей, несомненно, хотя в плане внутренней политики его можно сравнить, скорее, с Чаушеску, который тоже не был полным сателлитом Кремля», — говорит Владимир Мацкевич.
Эксперт находит маловероятными существенные перемены в нынешних российско-белорусских отношениях.
Лукашенко сознает, что без дешевых российских энергоносителей его «экономическое чудо» быстро закончится, а в Европе он никогда не будет принят из-за ценностных расхождений.
Москва понимает, что любые изменения в Беларуси, скорее всего, приведут к усилению западного вектора в ее политике.
«Я не вижу в сегодняшней Белоруссии более пророссийского политика, чем Лукашенко. Все оппозиционные силы точно проевропейские», — указывает Мацкевич.
«Поэтому, несмотря на все трения и как бы Путин и Лукашенко ни относились друг к другу, далеко они не разойдутся, — уверен эксперт. — Минск может пугать Москву потерей одного из немногих оставшихся союзников, но сам не захочет остаться в одиночестве и изоляции. А Кремль всегда будет поддерживать его, хотя бы в духе известного высказывания Франклина Рузвельта об Анастасио Сомосе».
«Что же касается Союзного государства, никаких перспектив у него нет. Эта идея послужила на пользу только [секретарю Совета Союзного государства в 2000-2011 годах] Павлу Бородину и еще нескольким людям, получившим синекуры», — резюмирует он.
Источник: news.tut.by